Из цикла «Художник говорит».
«Мне кажется, что у каждого жанра и медиа есть свои сильные и слабые стороны. В России большинство людей имеют очень традиционный взгляд на культуру, и мои графические репортажи с текстами и с довольно реалистическими рисунками им понятны. Зрителям, конечно, важно, чтобы искусство было от слова «искусно»: «Я сам не могу сделать как этот художник, значит, это искусство».
Основной жанр, в котором я работаю – графический репортаж. Наиболее крупное собрание моих работ – книга «Other Russias», которая вышла в Нью-Йорке, Лондоне, Париже и Берлине. Это сборник тех самых графических репортажей про жизнь различных социальных групп. Во многом, я делаю ту же работу, что и журналист. Устраиваю экспедиции, ищу гидов-проводников, которые хорошо владеют темой и могут мне помочь. Беру интервью, пишу тексты, выражаю свое мнение, подвожу некие итоги. В большинстве журналистских материалов изображение вторично − оно просто иллюстрирует. А я сама себе «писательница» и художница и, конечно, изображение − художественный образ − в моих работах имеет основное значение. Но главное отличие – у меня нет заказчика. Я выбираю только те темы, которые меня цепляют, делаю только то, что важно мне самой. У меня нет ни заданного формата, ни сроков, зато полная свобода для экспериментов.
Мне кажется, что в России сейчас нужны какие-то гибридные формы журналистики. В Москве, в частности, и в России в целом слишком много каждодневных плохих новостей, по-настоящему плохих… они забываются уже на следующий день, как будто ничего не было – ни катастрофы в метро, ни теракта, ни войны, ни принятия нового безобразного закона. Например, я делала репортаж про освобождение женщин, которые около десяти лет находились в трудовом рабстве в самом «обычном» продуктовом магазине в Москве. Об этом скандальном случае написали многие издания, и в первый день такая новость вызвала шок у читателей: «Как? В Москве! В магазинах есть рабыни, которые подвергаются избиениям, насилию, и полиция знала об этом, и женщин освободили просто гражданские активисты!?». Но на следующий день появилась уже какая-то другая дурная новость… И мы просто поражаемся, и ничего не делаем. А как подтолкнуть читателей, чтобы они не только удивлялись-поражались, но и как-то участвовали? Для этого, наверное, надо не только реагировать на информационный повод, но какое-то время после происшествия следовать за героями репортажа. Каждый раз, когда я встречалась с этими женщинами, освобожденными из рабства, я просила их, чтобы они рассказали, что делают, какие у них планы, в чем нуждаются. И потом публиковала в социальных сетях один рисунок и один абзац.
Жанр политического комикса или графической документальной новеллы особенно развит во Франции. Мои репортажи были опубликованы в «Либерасьон», в «Шарли Эбдо», но чтобы продолжить сотрудничество с этими изданиями мне нужно было использовать раскадровку. А для меня важно делать все рисунки на месте событий. Мне важна импровизация, но она невозможна, если потом перерисовывать по кадрам. Не хотелось потерять ритм, ощущение, что рисунок сделан здесь и сейчас. У меня есть архив революционной российской графики 1905−1917 годов. Например, рисунок художника, который случайно увидел выстрел «Авроры», проходя мимо. Рисунок сделан настолько быстро, что даже не совсем понятно, что же там происходит, но этот ритм линии… ты понимаешь, происходит что-то очень важное. Еще один интересный художник, Иван Владимиров был настоящим профессиональным военным корреспондентом, рисовал на нескольких войнах, а также был свидетелем революций 1905 и 1917 годов. Про «Кровавое воскресенье» 1905 года, наверное, самая сильная вещь – это графический лист «Солдатушки, бравы ребятушки, где же ваша слава?» Валентина Серова. Художник увидел эту сценку из окна Академии художеств, и смог показать трагедию и как конкретное событие, и как символ любой расправы государства над безоружной толпой.
Кто и как сейчас делает имя художнику? Если в Европе и в Америке среди галеристов, музейщиков, искусствоведов и арт-критиков есть настоящая, я бы сказала, «здоровая» конкуренция, то российские эксперты в области искусства как будто всегда отстают. Сначала надо, чтобы что-то получило международную известность, тогда они повторят это за западными коллегами. На самом деле в России очень многим художникам имя сделали журналисты. Это и мой случай тоже.
В современной России к чему не присмотришься внимательно, увидишь различные социальные вопросы и проблемы. Например, одна моя приятельница, живущая в четырех часах езды от Москвы, упрекала меня в том, что я рисую только на «чернушные» темы. Я говорю: «Давай ты мне сама тему подскажешь». «Приезжай к нам в деревню и нарисуй, как мои родители преподают в сельской школе», – предложила она. Я приезжаю – весна, разив реки, и к школе надо пробираться на лодке! В классах – один-три ученика, потому что деревня вымирает. Работы нет, родители алкоголики, дети уже с психическими отклонениями, и школа того гляди закроется. Я это все зарисовала, записала, показываю подруге и ее родителям, а они мне говорят: «Что же тут интересного? Это обычная жизнь. Разве по-другому бывает? Какая скучная история у тебя получилась». А москвичи на публикацию реагировали так: «Неужели это происходит у нас в России?». Москвичи дальше Садового кольца только в Европу выезжают.
Мне кажется, что сейчас на первый план выходят не цензура и репрессии, а экономические проблемы. Большинство деятелей культуры поставлены в такую ситуацию, когда нет возможности делать что-то профессиональное и качественное на социальные, актуальные, острые темы. Нет ресурсов. И какие перспективы? Например, работать в первую очередь за границей, как делает группа «Что делать?». Я боюсь, что меня ждет такой же путь. В России не слышат, не видят, не реагируют, не публикуют, не выставляют, а когда я даю работу бесплатно или публикую в социальных сетях, отклик все равно в последнее время минимальный. Чувствуются страх, разочарование и усталость. Мне кажется, наше время похоже на время после событий 1905 года, когда даже хорошие художники пребывали в депрессии и делали проходные работы. Кстати, самое интересное, что сохранилось от периода 1905-1917 годов, − это именно репортажные рисунки, потому что на это все-таки хватало сил и не нужны были большие экономические ресурсы».
Виктория Ломаско (1978 г.р.) − российская художница и куратор.
Фото: © David Levene / Guardian
