Из цикла «Художник говорит».
«Моя задача сделать то, что должно, картины ли это, литература ли, кино ли. Я только еще музыку не взялся сочинять, но не исключено, что возьмусь. Не признаю термина «современное искусство». Современными должны быть газеты, журналы, телевидение. Искусство должно быть вечным, поэтому даже не важно, какое там время замешалось, главное, о чем речь идет и важно ли это. Весь советский период, например, нельзя перечеркнуть как ненужный, потому что мы тогда выплеснем очень важные вещи, достигнутые титаническим трудом. От чего-то, конечно, надо отказываться решительно: в первую очередь от душегубства и кровопролития.
Я никогда не отказывался от митьков. Мы были тогда достаточно молоды, чтобы не утратить еще «табунения» такого. К тому же все бухали, кроме меня, еще и выпивка совместная − совсем не то, что в одиночку, − сильно сближала и некоторое время играла почти положительную роль. В советское время в группе все-таки было легче выживать. Когда группа есть, складывается мнение: раз несколько человек собрались вместе, нечто их объединяет и содержит в себе какую-то истину.
У нас было просто наплевательское отношение к политике, мы принимали действительность, какой она была, как ветеран привыкает к вросшему в тело осколку. Андрей Битов написал о нас: «Митьки обустроили камеру». Да и советское все уже на волоске висело. Молодым вообще наплевать, что там исчезло из магазинов, если вечером, к примеру, предстоит ослепительное свидание. У меня в книжке «1001 любовь» это описано, и Секацкий красиво на презентации сказал, что главной анестезией был не только алкоголь, но еще и любовь. Я алкоголь до сих пор не полюбил. Зато чувство влюбленности не покидает меня всю жизнь.
Такого, чтоб слава обрушилась, не было, и свободы нам и прежде почти хватало. Органам было, видимо, как-то не до нас. Не было никаких особых шансов прославиться. Вот снял Леша Учитель фильм «Митьки в Европе» − так его никто и не видел толком. У нас и при цензуре основной интерес был не в подцензурных темах. Нас больше интересовали цвет, композиция, какие-то формальные вещи. Поэтому нам особо не мешала идеология. Что-то в юморе сквозило немножко. Но единственная наша акция политическая была во время путча 1991 года. Понаделали плакатов огромных, участвовали в этих митингах, потому что очень уж не хотелось красных флагов. Это было единственное прикосновение к политике.
Сейчас агрессия выражается просто − не покупают картин, вот и вся агрессия. В советское время мещанская среда вообще ничего не хотела, а лишь боялась, что будет невинно посажена. Потреблять было нечего. Проблема была купить колбасы − без названия, какой-нибудь колбасы. Я в Новгороде много работал и ездил с целым рюкзаком: сыр, колбаса и масло. Меня ждали с распростертыми объятиями, чтобы все это поделить. Если и была агрессивность, то по инерции от предыдущих, более душегубских времен, как проявление страха − как бы и им рикошетом не влетело… Тогда и слова «конкуренция» не было, только «соцсоревнование», флажок, который мог разве что пионеров увлечь. Современная же агрессия чисто коммерческая. Постоянный страх, что тебя обманут, подставят, обойдут. Кто-то больше заработал, чем ты.
Конечно, некоторые сильные произведения могут влиять на умы. Нельзя отрицать, что Октябрьская революция была отчасти из-за азартных интеллигентских выкриков «Долой царя!» и многих вполне художественных произведений. Все это было с безответственным нетерпением, поспешно. Я не поддерживаю прямо либерализм (хотя сам себя чувствую к этому крылу причастным), потому что они очень торопятся. Вот сейчас скинем царя − и будет так, как надо. Управляют во все времена всем и во всем мире силовики и «финансовики», они же выдвигают на первый план лидеров, но среди них образуются элиты, которые между собой враждуют. Если дать им сцепиться, начнется та самая гражданская война. Начнется дележ границ, производств, полезных ископаемых, курортных мест. Каждому большего хочется. А как взять? Войной.
Народ тонко чувствует: если все резко поменяется, первое время точно лучше не станет. Есть такой опыт у всех. Поэтому и голосует за эту «Единую Россию» все-таки довольно много народу, потому что: «Ну вас на хрен!». Программы же иные читать неохота, да и не очень понятно. «И не надо нам ничего, никаких перемен».
Виктор Иванович Тихомиров (1951 г.р.), российский художник, писатель, кинорежиссер, участник группы «Митьки».
