Иногда старую татуировку проще не сводить, а скрыть под новым изображением. Именно этот прием лег в основу целой серии тату с чернильно-темными фонами, которые предлагает художница из Чикаго Эстер Гарсиа (Esther Garcia). Более двадцати лет она занимается боди-артом, а также сотрудничает с местным дизайнером Кайлом Летендре в области коммерческого и текстильного дизайна. Работы Эстер Гарсиа всегда отличались богатым декором, состоящим, преимущественно из растительно-цветочных узоров. По словам художницы, вдохновляющим фактором для ее творчества послужили старые голландские натюрморты с цветами и фруктами, а также та глубина, которую придавал этим композициям темный фон. Действительно, подобный дизайн хорошо маскирует старые и неудачные рисунки на коже, особенно если область их нанесения обширна или плохо поддается выведению лазером. С другими проектами Эстер вы можете познакомиться на ее сайте, или в Инстаграме. Фото: © Esther Garcia, © Jeff Lintz.
Что такое шедевр?
Софья Багдасарова подробно объяснила на страничке своего ЖЖ, что же такое шедевр, применительно к произведению искусства. А то, понимаешь, и журналисты, и художники, и простые обыватели часто называют этим термином все, что заблагорассудится. Поэтому запоминайте:
«Cлово «шедевр» не является синонимом слов «картина» или «произведение искусства». Оно заведомо несет в себе качественную оценку. По той же причине слово «шлягер» или «хит» означает не любую «песню» в мире, а только ту, что прогремела, прославилась. У Высоцкого песни «Кони привередливые» или «Он не вернулся из боя» этим словом можно охарактеризовать. А какой-нибудь его «Бег иноходца» или «Марш антиподов» − отнюдь нет. Слово «бестселлер» означает книгу, которая УЖЕ хорошо продается. Печатать его на обложке книги, которая вот только выходит из типографии, корректно только в случае, если это не первое издание, а второе и так далее. Иначе это маркетинговая дурь и вранье. Слово «блокбастер» тоже изначально обозначало фильмы, которые УЖЕ собрали огромную кассу. Но, поскольку, в отличие от картин, песен и книг, кинопроизводство требует огромного бабла, значение слова со временем размылось, и оно стало обозначать фильмы, которые сразу снимают с расчетом, что он порвет кассу, и поэтому закладывают ему гигантский бюджет. (Однако это не страхует от того, что блокбастер станет кассовым провалом).
1) Шедевр − это наверняка очень известная и очень популярная картина.
Шедевр не может возникнуть из ниоткуда. Невозможно, чтобы настоящий шедевр висел в квартире жены подмосковного министра годами, где его никто не видел, а потом − бабац − при передаче в Новый Иерусалим картина оказывается шедевром. Исключение − в случае, если эта картина раньше была очень известной, потом пропала из виду, полвека спустя министр ее купил, и вот наконец она снова на виду у публики, а искусствоведы давно ее знают. На чердаке найти «шедевр Караваджо» могут только в том случае, если до этого известно, что шедевр этот существовал, причем желательно известно по цветным фотографиям (как, например, рафаэлевский юноша из Кракова, похищенный нацистами).
Шедевр − это картина, которая годами или даже столетиями находится на виду, имеет отличную репутацию или даже славу. Он отличается высокими художественными достоинствами, которые общепризнаны, которые десятилетиями обсасывались в научных статьях и при копировании другими художниками. Скорей всего, вы − даже если не увлекаетесь искусством − узнаете шедевр «в лицо», потому что видели его на конфетной коробке, сувенирной кружке, репродукции в учебнике. А если не видели раньше и не узнаете, то все равно, скорей всего, картина вас чем-нибудь да поразит, заденет. Потому что шедеврами просто так не назначают, в них всегда есть нечто, что особенно цепляет. (Шедевры еще обычно висят в государственных музеях, это способствует распространению их славы путем господдержки и кумовства).
2) У художника, даже великого и знаменитого, может быть во всем наследии только один-десять шедевров. Если художник великий и знаменитый − любая картина за его подписью автоматически шедевром НЕ СТАНОВИТСЯ.
Валентин Серов написал несколько сотен портретов. Но шедевры его портретной живописи − это реально те, вот которые сразу и вспоминаются: «Девочка с персиками», «Девушка, освещенная солнцем», «Мика Морозов», «Зинаида Юсупова», «Мария Ермолова», «Гиршман», «Орлова», «Ида Рубинштейн». Может, пару-тройку кого я забыла, но не более того. Остальные его работы − замечательные, великолепные, превосходные, красивые и проч. Но не шедевры. У Пукирева − один-единственный шедевр, «Неравный брак» называется. У Саврасова − «Грачи прилетели». Сколько картин Исаака Левитана вы припомните по названию? Скорей всего, именно они и есть его главные шедевры; остальные же − так, просто хороши. Из всего обилия произведений искусства в мире − дай бог, если шедевры составляют один процент. (И именно на воспоминания об этом проценте основывают свои обличения те комментаторы, которые мне пишут, что ВСЕ старинное искусство красиво, а современное нет. Да вот нифига, вы просто остальные 99 процентов не знаете).
Просто для примера. Шедевр В.А. Серова, упомянутый в материале: «Девушка, освещенная солнцем» (1888).
3) «Красивая картина» − не синоним слова «шедевр».
Если картина красивая, гармоничная, ваша любимая и проч. − это ее шедевром все равно не делает. Мнение одного искусствоведа или одного журналиста, или одного владельца картины − не делает. Попадание в шедевры − это совокупность факторов, и результат мнения не одного человека, а многих ценителей. Картина, объявленная шедевром, совершенно не обязана вам нравиться (см. «Черный квадрат» Малевича, только не начинайте, все тут обсудили). Шедевром картину (помимо качества) делает признание публики, широкой публики, долговременное признание. СЛАВА.
4) Чтобы стать «шедевром», произведению искусства придется хорошенько и долго поработать.
Пресловутый аукционный рекорд «Спаситель мира» типа кисти Леонардо да Винчи − не шедевр. Несмотря на то, что он объявлен работой Леонардо да Винчи. Помимо того, что «Спаситель мира» попросту не оч. хорошо написан и паршиво сохранился, у него нет никакой продолжительной выставочной и статейной истории, положительной репутации. Фактически − он новорожденный. Новорожденная работа не может быть шедевром. Свежесделанная работа не может быть шедевром. Даже если она превосходная.Что песня стала хитом − мы узнаем через недельку, когда она взлетела в чартах. Что картина стала шедевром − по-хорошему, можно понять лет через пятьдесят, когда вся шелуха облетит. Вообще, про произведения художников, которые еще живы, так даже говорить неправильно. Точней, есть нюансы: можно сказать «это главный шедевр кисти Петрова!», придя на его выставку. А вот говорить «эта картина Петрова − истинный шедевр!» можно только жене и маме Петрова».
Любовь в космическом пространстве
Легендарный джазовый коллектив «Sun Ra Arkestra» исполняет композицию «Love In Outer Space» («Любовь в космическом пространстве»). Запись сделана в июне 2014 года, во время эксклюзивной студийной сессии BBC Radio 3, посвященной столетнему юбилею лидера оркестра Германа Пула Блаунта (1914-1993), более известного под псевдонимом Sun Ra. На тенор-саксофоне и бас-кларнете в этот день играл специальный гость Шабака Хатчингс (Shabaka Hutchings). Поет скрипачка и вокалистка Тара Миддлтон (Tara Middleton).
Ирина Антонова: «Впереди – искусство, а уж за ним – директор и музей, то есть личности»
В интервью «Собеседнику» Ирина Александровна Антонова резко раскритиковала открытую в ГМИИ им. А.С. Пушкина экспозицию «Щукин. Биография коллекции», рассказала о двусмысленном статусе президента музея и своих сложностях в работе с коллегами и чиновниками.
«Сам факт выставки – это, конечно, само по себе хорошо. Только, на мой взгляд, это безобразная экспозиция с точки зрения показа. Должна сказать, что не припомню экспозиции хуже. Ни одна выставка в музее не собирала такого количества отрицательных отзывов. А ведь я даже не знала, что у нас будет такая выставка… Спросила некоторых сотрудников, как же они допустили такое безобразие. Они говорят: «Нам сказали принести картины и уходить». То, что представлено на нынешней выставке – это только половина коллекции Щукина. При этом факт выставки подается как что-то беспрецедентное, хотя коллекцию Щукина мы уже показывали к его столетию, и это была большая выставка, просто никто не помнит. Или не захотел припомнить. Тогда мы получили из Эрмитажа и «Танец», и «Музыку» Матисса. Вместе. Показывать «Танец» так, как сегодня он выставлен, абсолютно бессмысленно. Потому что эти композиции имеют внутренний ритм и общее содержание. Видеть их рядом очень важно для понимания концепции произведения. Почему не приехала «Музыка», я не знаю, я не вела эти переговоры. Но все же на основе взаимных интересов – мы делаем Щукина, а Эрмитаж выставляет Морозова – удалось получить какие-то произведения из Петербурга. Сами вещи-то превосходные, мы это и так знаем. Но почему выставка сделана именно так – непонятно. Все-таки экспозиция должна обсуждаться предварительно. Но этого ничего не было.
Вынуждена признать факт полного отсутствия согласования каких-то решений, в частности со мной как с президентом. Институт президентства должен иметь какие-то основания. И он их имеет, но они не выполняются. Я многократно и открыто говорила об этом с Мариной Девовной, не желая выносить это в поле широкого обсуждения. Но сейчас уже все всё понимают. Система президентства не продумана и не проработана Министерством культуры. Где-то она, возможно, работает, а где-то нет. И это зависит от двух личностей – того, кто назначен на должность президента, и того, кто пришел в качестве нового директора. Начинать такую сдвоенную, что ли, работу в конфликте невозможно. Если получилось согласие – замечательно. У меня, например, было полное согласие с предшественником, с Александром Ивановичем Замошкиным, который был директором музея до меня. Он не считался президентом, но был членом ученого совета, он мне помогал, советовал. Многое в этой паре зависит от личностей. Но должна быть и твердая система, за которую отчитываются, которая работает и проверяется. У нас же система президентства – индивидуальная и одноразовая история. Об этом я, кстати, говорила министру. Невольно задаешься вопросом: а нужна ли эта должность? Потому что, когда человека назначают президентом, это значит, что за ним все-таки признают какие-то возможности и багаж, который может работать. Что это не просто за то, что он выслужил много лет.
Ваше дело по восстановлению музея, основанного на собрании Щукина и Морозова, все-таки движется?
Само по себе оно двигаться, конечно, не может. Но я дважды по этому поводу говорила с Владимиром Владимировичем. Была у него в Кремле на индивидуальном приеме в 2017-м и в 2018 году. Поскольку я тут немножко опытный человек, я, конечно, пришла к нему не только с этими вопросами, но и с другими. Был вопрос, связанный со строительством нового здания – кстати, для современного искусства. Непростой вопрос был. Но президент здорово помог. Дал указания, и к нам уже приезжали архитекторы с проектами. Что касается того музея, тут президент был, конечно, сдержан. В общем, он как бы взял время на размышление об этом. Так что это все далеко не так просто – что-то где-то брякнуть.
Весь смысл проекта, о котором я говорю, – это объединение живописных коллекций Щукина и Морозова в отдельный музей, как это было в первые годы после революции. Ну а по поводу дома Щукина я говорила с самим Шойгу какое-то время назад. Он мне объяснил все сложности, связанные с его расположением в комплексе Министерства обороны. И ведь я – единственный человек из нашего музея, кто в этом доме хотя бы побывал, это же теперь закрытое учреждение. Я обошла дом, посмотрела и понимаю, что его передача под музей Щукина вообще ставит крест на возрождении Музея нового западного искусства.
Дальше мне надо найти единомышленников. Да что-то все поумирали. Ну вот Юрий Рост меня очень поддерживает, и есть еще ряд человек. Нужны весомые люди. Кто имел бы силу убеждений, решительность и голос. Что-то нет сейчас таких. Необходимо понимать, насколько это грандиозно – это будет музей первого класса! Он крайне важен для всего XXI века, и важно, что сердцевина для такого музея у нас есть – эти разрозненные, к несчастью, коллекции. Эрмитаж, конечно, настроен совершенно определенно. Мы с Михаилом Борисовичем и раньше разговаривали на эту тему, но когда я в 2013 году на приеме у Путина выступила публично с этой идеей, то он, я считаю, повел себя недостойно. Он как бы намекнул на возраст, на весну – что это обострение, мол. Он извинился потом, и тоже публично, но я в общем-то с ним ни разу на эту тему больше не говорила. Думаю, Пиотровский знает, что я не оставила эту идею, и думаю, что он напряжен и ждет, и возможно, надеется на мой возраст – что уж там, мне 98-й год, это много, уверяю вас. Меня волнует только одно – успеть.
Ирина Александровна, что вы думаете о присоединении ГЦСИ к Пушкинскому?
Еще одна иллюстрация к системе отношений в музее. Нельзя превращать в междоусобицу такое дело. Мне не кажется плодотворной идея объединения всех эпох мирового искусства в рамках одного музея – здесь неизбежна унификация взглядов. Тогда как, скажем, три учреждения будут давать разные взгляды. Мне симпатичен опыт Франции, где в Париже существует три музея, посвященных этапам развития искусства. Я имею в виду Лувр, музей Орсе и Центр Помпиду. Это дает возможность более творчески разнообразного решения вопросов. Понимаете, ну ведь невольно так получится, что будет господствовать один вкус. И это плохо. В этой связи я хочу подчеркнуть, что великий музей Франции – Лувр, когда создавался музей Орсе, передал произведения XIX века. Вот у нас тут рыдают, что кто-то кому-то передает, а они сами взяли и передали Делакруа, Домье, Жерико и других, потому что понимали: это французское искусство, а не принадлежность одного учреждения. То есть впереди – искусство, а уж за ним – директор и музей, то есть личности». Фото: © sobesednik.ru / © Global Look Press.
Разделочная доска меломана
В продолжение поста об умопомрачительной авторской бас-гитаре для растаманов, хочу предложить дизайнерские изыски от мастера Дэйва Стенсила (Dave Stencil) из компании «Cutting Boredom». Дэйв разработал три вида кухонных разделочных досок, повторяющих форму корпусов электрогитар Les Paul SG, Taylor SB и одной акустической гитары. Заказать эти доски можно вот здесь. Единственный минус − достаточно высокая цена. Все-таки, 95 долларов США за экземпляр − это слишком.
Время Луны
Любителей необычных пазлов, возможно, порадует новая головоломка от канадской компании «Four Point Puzzles». Во-первых, она имеет сферическую форму, что само по себе уже создает немало трудностей для тех, кто привык к прямоугольным наборам. Во-вторых, она практически монохромная, а в третьих − состоит из одной тысячи элементов. Изображение «Full Moon Puzzle» представляет собой высококачественную фотографию Луны в период полнолуния, сделанную NASA. Диаметр головоломки − 67 см, стоимость − 25 долларов США. Таким образом, еще одной заковыристой головоломкой стало больше. Ранее я публиковал пост о пазле «Конвергенция» от компании «Springbok», который признан самым сложным в мире. К слову, он также состоит из тысячи деталей.
Триколор Беньковича
Скульптор Константин Бенькович. Работа «1991−2019» установлена на фасаде дома №29 по Миллионной улице в Санкт-Петербурге. No comments.
Наяды
Серия художественных фотографий украинки Марты Сырко вдохновлена мифом о Нарциссе. По преданию, юноша отверг любовь прекрасной нимфы Артемиды, и за это был наказан − он влюбился в собственное отражение в ручье. Образы наяд, представленные в проекте − это рефлексии, фрагменты отражений в воде и зеркалах, показанные в красивой, несколько кинематографичной манере. Марта Сырко родилась во Львове, живет и работает в Киеве. Она специализируется на портретной, художественной и модной съемке. За шесть лет работы профессиональным фотографом, Марта участвовала в выставочных проектах в Париже, Линце, Лондоне, Арле и Киеве. С работами автора вы можете познакомиться на ее страничке в Бехайнсе.
С детства
Кошмаром арзамасским, нет, московским,
нет, питерским, распластанный ничком,
он думает, но только костным мозгом,
разжиженным от страха мозжечком.
Ребенку жалко собственного тела,
слезинок, глазок, пальчиков, ногтей.
Он чувствует природу беспредела
природы, зачищающей людей.
Проходят годы. В полном камуфляже
приходит Август кончить старика,
но бывший мальчик не дрожит и даже
чему-то улыбается слегка.
Стихотворение Льва Лосева
Гвидо ван Хельтен
Австралийский художник Гвидо ван Хельтен (Guido van Helten) по творческой манере напоминает мне французского стрит-райтера JR, прославившегося своим международным проектом «Морщины города» («The Wrinkles of the City»). Гвидо работает в монохромном фотореалистическом стиле, его масштабные фрески можно встретить по всему миру: от Мексики до Исландии, от Австралии до Белоруссии. Чаще всего художник расписывает фасады многоэтажек в спальных районах, стены промышленных зданий и рабочих поселков, гаражи и элеваторы в сельской глубинке. Его темой являются образы простых людей, в которых он воплощает свое понимание «духа местности», где он работает. Ниже вы увидите три десятка его работ, среди которых несколько панно, написанных в Киеве, по одному − в Чернобыле и в Таллине. Гвидо ван Хельтен родился в 1986 году, в 2008 − получил степень бакалавра изобразительных искусств Университета Южного Креста в Новом Южном Уэльсе (Австралия). Подробнее с творчеством этого талантливого автора вы можете познакомиться на сайте: www.guidovanhelten.com.
