Сегодня принято оценивать крутизну музея по количеству посетителей или сумме доходов, получаемых от выставочных проектов. В этой связи достаточно вспомнить экспозиции В. Серова и И. Айвазовского в Третьяковке, на которые выстраивались километровые очереди. Хорошо это или плохо? Правы ли «эффективные менеджеры» от департамента культуры, спускающие руководителям музеев план «сверху»? Каковы критерии успешного музея? На эти вопросы отвечает директор Эрмитажа, ученый и искусствовед Михаил Борисович Пиотровский:
«Нельзя относиться к музею или заповеднику как к торгово-развлекательному центру. Мы существуем вовсе не для того, чтобы развлекать. Прежде всего мы существуем, чтобы сохранить те ценности, которые нам доверены. Сохранить и передать их будущим поколениям в неприкосновенности. Нам удалось сохранить наши сокровища даже в самые трудные дни конца восьмидесятых, начала девяностых. Но вот теперь, в рыночных обстоятельствах, пресловутые «сержанты» от культуры (чиновники средней руки, возглавляющие различные департаменты и направления работы министерства культуры, прим. В.Д.) все настойчивей начинают говорить нам: у вас в запасниках пылятся множество невостребованных произведений искусства, давайте выставлять их на рынок, передавать частным музеям. У каждого музея, у каждого заповедника существуют пределы посещаемости. К примеру, мы знаем, что в главном корпусе Эрмитажа могут единовременно находиться не более семи тысяч человек. А в год мы можем принять не более пяти миллионов посетителей. Если эти цифры станут регулярно завышаться, музей начнет деградировать. К примеру, Эрмитаж зарабатывает в год десять-двенадцать миллионов долларов. Это прямое следствие изобретательности, креативности и высочайшей компетентности наших сотрудников. Но планировать заработки музея сверху − недопустимо. Потому что, опять-таки, нельзя превращать музей в дойную корову. Он не для этого.
Вот для того-то и есть государство вместе с министерствами, чтобы учреждения культуры не существовали в условиях рынка. В противном случае мы очень быстро научим музеи торговать бесценными фондами, сдавать в аренду разным бизнесменам и чиновникам Эрмитажные залы, устраивать рок-концерты на Дворцовой площади. А заповедники станут рыночно эффективными, распродав свои заповедные земли. И в результате на пике самоокупаемости мы обнаружим вдруг, что ни легендарного Эрмитажа, ни легендарного Святогорья у России больше нет. А есть третьеразрядный музей восковых фигур и очередная рублевка на месте, где когда-то был Пушкинский пейзаж.
Роттердамский университет сделал исследование по замерам репутации музеев. Самая высокая репутация у Лувра, Эрмитаж на четвертом месте, следом идет Британский музей. Причем голландцы выяснили, что репутация великих музеев значительно выше, нежели репутация самых популярных и авторитетных мировых промышленных брендов. Здесь надо иметь в виду еще и то, что репутация Эрмитажа добавляет репутации Санкт-Петербурга и репутации страны. Так же как высокая репутация Пушкинского заповедника фактически формирует репутационный рейтинг Псковской области, который влияет на успех туриндустрии.
Всем желающим вписать российские музеи в рыночную экономику я бы напомнил о том, что наши музеи и заповедники − крупнейшие в стране работодатели, что принципиально важно для депрессивных регионов, в которых они, как правило, находятся. Это замечательные субъекты хозяйственной деятельности, позволяющие людям работать, получать приличную зарплату и содержать свои семьи. А значит, сохранять социальную стабильность в регионах.
Музей − хранитель ценностей. Качество сохранения − существеннейший показатель нашей работы. Музей или заповедник должен доставлять людям, приходящим к нам, удовольствие. Но по нашим, созданным музеем, правилам. Позволю себе некую аналогию. Вы можете получить удовольствие от занятий спортом, приложив при этом немало усилий и энергозатрат. А можете просто выпить вина, расслабиться и тоже получить некое удовольствие. Так вот, удовольствие от посещения музея всегда связано с работой мысли, с обязательным духовным усилием. В этом состоит музейное правило, которому необходимо следовать. Другое дело, что в музее человеку должно быть комфортно, он должен постигать то, что видит, с желанием, с радостью и увлечением. Воспользуюсь той же аналогией: существует же в физкультуре понятие «мышечная радость» − ощущение своей силы, здоровья, неограниченных возможностей. Так вот, в музее человек должен ощутить радость открытия, радость сбывшихся догадок, восторг постижения замысла гения. Не случайно мы в Эрмитаже устраиваем так называемые залповые выставки − сразу несколько и на разные темы. Зачем? А затем, чтобы у наших посетителей был выбор, чтобы каждый мог посмотреть то, что ближе, что по душе, от чего удовольствие больше. Дальше: мы думаем о том, чтобы информация для людей не была избыточной, утомительной, но одновременно достаточной. Вот тут-то и нужен опыт и талант настоящих музейщиков. Кому-то нужен экскурсовод, а кому-то он только мешает. Значит, надо дать возможность человеку воспользоваться персональным гаджетом и наушником. В этом и состоит реальная доступность музея и комфорт от его посещения. Почему это важно? А потому что человек должен захотеть прийти к нам еще и еще.
Только я вас очень прошу не употреблять это чудовищное слово − эффективность. Существует простое русское слово − успех. Давайте им пользоваться. Оставим «эффективность» для «сержантов». Так вот, конечно же важнейший критерий успеха музея − многократное посещение. Важно, чтобы тебя тянуло прийти в музей еще и еще. Я помню, как меня тянуло приехать в Михайловское еще раз после первого посещения заповедника. Это замечательное чувство. Пройдите сегодня по залам Эрмитажа и взгляните на лица людей. Уверен, вы увидите замечательные, одухотворенные, красивые лица. В этом, в одухотворенном лице человека − и есть главный критерий успеха музейной работы.
Вот сегодня много говорят о госзаказе. Ну да, мы бюджетное учреждение, государство дает нам деньги и вправе нагружать нас госзаказом. Но как мне представляется, сегодня этот госзаказ должен формулироваться так − очеловечить человека, вернуть в озлобленного, издерганного, одержимого нетерпимостью нашего соотечественника человеческую теплоту и сострадание. Сохранить человека в человеке. Важнее нет ничего». Отсюда. Фото: © РИА Новости.
