Советник президента Австрии по культуре, а также владелица венской Christine Koenig Galerie − Кристин Кёниг рассуждает о роли искусства в современном обществе и признается − каким именно художникам открыт путь в ее галерею:
«Двадцать пять лет назад современное искусство уже было в тренде. Его вряд ли можно было назвать влиятельным, но оно несомненно было политически ориентированным. Нельзя в принципе сказать, что политическое искусство оказывает влияние на политику. В лучшем случае, оно может помогать влиять на сознание общества. Но когда я вижу гражданские войны и социальные трагедии, которые происходят вокруг, то понимаю, что нет, оно не имеет никакого влияния вообще. Давайте возьмем Толстого или Достоевского с их ясными мыслями. Они что-то изменили? Может в сознании отдельного читателя, возможно даже в его жизни, но не в обществе в целом. Сартр, Камю или наш современник Дэвид Гроссман? Макс Бекман, Ловис Коринф, Отто Дикс, Макс Эрнст, Джордж Грос, Эльза Ласкер-Шюлер, Василий Кандинский, Кете Кольвиц, Пит Мондриан, Оскар Шлеммера и многие другие художники первой половины ХХ века, которые боролись за современный гуманный мир — каждый по-своему — они все проиграли.
Многие художники на западе вообще не имеют никакого образования. Некоторые даже школу не закончили, и это не мешает им быть выдающимися. Так же, как и миф о том, что западное образование сильно отличается от не-западного. Или о том, что оно открывает какие-то особенные двери. Правда в том, что каждый художник должен тяжело работать. И думать. Это основное. Большинство талантливых людей, которых я знаю и чье творчество ценю, в лучшем случае отучились в академии один день. Но они узнали все, что им было нужно. Все здесь начинают с Тициана и Веласкеса. Это то, с чего действительно стоит начинать. Но дальше нужно заниматься собственным поиском. Следующим фокусом может стать дадаизм или что угодно. Это персональное кругосветное путешествие для каждого. Ты сам выбираешь дорогу.
Как открыть галерею? Это зависит от многих вещей, но, прежде всего, от воли, желания сделать это. Деньги имеют второстепенное значение. Молодые люди могут арендовать гараж или что-то подобное и постараться привести туда таких же молодых художников, культурологов, а также людей из других сообществ, чтобы там создать место для общения, писать об этом, устраивать интересные мероприятия. Такой бизнес можно начинать с мизерным капиталом, с людьми чуть ли не из своего района. И тогда миф о том, что искусство – это что-то недоступное и дорогое, будет разрушен. Позже, когда все эти молодые люди из сообщества начнут зарабатывать деньги, они будут поддерживать эту небольшую галерею, понемногу покупать работы. Это все происходит на очень низком экономическом уровне. Но только так это и работает в современном мире.
Как попасть в мою галерею? Художник должен сам меня выбрать. Он должен осознанно хотеть со мной работать, понимать, в чем специфика моей деятельности и моего подхода. Он должен доказать мне (прошу прощения, что говорю в такой манере), что он суперинтеллигентный, невероятно образованный, знает, что уже произошло в мире искусства в прошлом и что происходит в настоящем. Я хочу услышать персональные мнения на очень высоком уровне, узнать о существовании вещей, о которых прежде не знала. Не думаю, что сейчас есть какие-то конкретные тенденции в искусстве. Есть область личных интересов и знаний. Неординарный взгляд. Очень хорошо, когда художник, кроме прочего, еще умеет рисовать. Но это только ремесленническая база. За этим должна следовать интеллигентность. И инновация, даже если она незначительная. Я ищу истинное искусство и провожу непростой экзамен для художников, прежде чем принимаю их.
Так было и с Ай Вейвеем. Мы познакомились более пятнадцати лет назад, тогда никто еще особо не обращал на него внимание. Его представляла одна швейцарская галерея на ярмарке в Базеле, и он делал странную инсталляцию из остатков антикварной древесины из храмов династии Цин. Это выглядело чудовищно, и я произнесла: «Это выглядит чудовищно». Оказалось, что Вейвей стоял рядом. Его лицо было не лишено юмора, а глаза — интеллигентности. Он сказал: «Мне нравится, что вы находите мою работу отвратительной». С этого все и началось. С тех пор мы говорили часами при каждой встрече. Позже, познакомившись лучше с его творчеством, я начала по-настоящему понимать и ценить его работы. Я – первая, кто представил его в Австрии. Спустя годы мы стали близкими друзьями. Однажды он рассказал мне о своей семье. Я знала избранные стихотворения его отца Ай Цин из его сборника поэзии, опубликованном много лет назад в США. Ай Вейвей рассказал мне об их трагической жизни с 1958 по 1975 год. Его отец был министром культуры при правлении Мао Дзедуна. А когда Ай Вейвею исполнится год или два, его отца отправили в концлагерь в восточном Китае. В то время там находилось порядка тысячи политических заключенных со своими семьями. Его отец был маленьким худым человеком. Его назначили отвечать за уборку туалетов. Каждый день и каждую ночь. И он говорил: «Что бы ты ни делал – нужно выполнять свою работу наилучшим образом». Ай Вейвей вырос в концлагере. Кроме его территории, художник не видел в жизни ничего. Когда отца выпустили, тот стал профессором литературы и преподавал в университете Пекина. А Вейвей, оказавшись на свободе, незамедлительно уехал в Нью-Йорк.
Считаю, что интересы художника могут лежать не только в политической плоскости, но могут находиться, например, в поэтической. Так, следующая выставка, представленная в галерее – это проект норвежского художника Пера Дибвига. Там ноль политики. Он о пьянстве и северных норвежских лесах. Но при этом его нельзя назвать асоциальным, ведь такие истории открывают занавес, показывая другую часть общества. Она существует. Ее нельзя игнорировать только потому, что никто не выступил с акцией протеста на эту тему. Когда я открыла галерею двадцать пять лет назад, у меня было много коллекционеров. Но не было таких, которые бы работали исключительно со мной. Кроме того, не все они были богаты. Некоторые приобретали произведения ежемесячно, другие раз в год. Но все невероятно компетентны. Всегда знали, чего хотят. Таких больше нет. Мои главные клиенты сегодня – банки и крупные корпорации. Мир неумолимо меняется. Я счастлива, что у меня сегодня есть эти компании. Но мне бы хотелось снова работать со знающими людьми». Полностью – здесь. Фото: © www.officiel-online.com.
