(Скептические мысли по поводу 50-летия со дня рождения легенды рока. Ортодоксальным поклонникам Виктора Робертовича Цоя читать не рекомендуется.)
Мне вполне понятна всеобщая любовь (если и не всенародная, то тинейджерская точно) к Виктору Цою. Музыкант был знаковой фигурой перестроечного времени, одним из символов перемен, происходящих в СССP, и не просто популярнейшим из поп-рокеров той поры, а почти что властителем дум молодежи. Но вот что интересно. Песни группы Кино популярны вот уже тридцать лет, и в первую очередь своей лаконичной простотой, если не сказать примитивностью. И мнимая глубокомысленность некоторых альбомов («Звезда по имени Солнце» (1989) или «Группа крови» (1988) к примеру), на поверку предстает лишь псевдофилософией с псевдовосточной же мудростью, что бы не утверждали многочисленные поклонники певца. Два аспекта спасали творчество Виктора от сползания в дремучую дворовую самодеятельность. Это искренность и самоирония. Цой был ироничен и по отношению к себе, и к своему лирическому герою, и вообще к тематике своих песен. Например, пафос, присущий раннему Кинчеву, напрочь убил бы дерзкий романтический настрой альбома «Ночь» (1986).
Скульптурный проект памятника Виктору Цою
Подозреваю, что на мою голову сейчас обрушится гнев фанатов Цоя, рискнувших дочитать до этого места, поэтому поясню, что я слышал не только все номерные альбомы группы, но и квартирные записи Виктора с Майком Науменко, и многие другие концертники. Присутствовал и на двух крупных выступлениях Цоя в конце восьмидесятых. На этих шоу группа Кино уже выступала хэдлайнерами, в статусе звезд. Однако придерживаюсь такой точки зрения: феномен Цоя, к сожалению, сопоставим с феноменами всех рок-звезд ушедших из жизни молодыми. Цой был загадочен, немногословен, несколько экзотичен в своем образе, и сексуально более привлекателен для поклонниц, чем многие другие наши рокеры, исключая может быть тогдашнего Гребенщикова. Другое дело, что в наше время его личность идеализирована до состояния бронзового монумента. Вообще, монументы рокерам – это очень курьезный факт. Помимо «стен Цоя», есть памятник в Барнауле, аллея славы в Калининграде, и вроде бы принято решение воздвигнуть памятник в Санкт-Петербурге. Может и еще где-то есть. Я конечно, со всем уважением отношусь к памяти Виктора Цоя, и понимаю чувства его близких и поклонников, но позвольте, как тогда быть с другими не менее значимыми фигурами нашего рок-подполья? Разве менее достоин Майк Науменко чести быть увековеченным в бронзе? А как быть с нынешними (слава Богу, здравствующими!) лидерами рока: Шевчуком, Гребенщиковым? Они ведь куда более глубоки и значительны в своем творчестве, интереснее по музыке, текстам. Удастся ли избежать многим нашим нонконформистам посмертной карикатуризации в виде бронзового символа? Страшны ведь не гонения при жизни, не ярость любовного поклонения, приводящие к звездной болезни даже самых лучших и непримиримых героев сцены. Страшен безобразный пафос официозного признания.
Памятник Иосифу Бродскому на Новинском бульваре
Вспомним похожий пример с поэтом Иосифом Бродским. Человек абсолютно частного и камерного жизненного уклада удостоился совершенно дебильного (другого слова не подобрать!) «увековечения» в виде плоского изваяния на Новинском бульваре в Москве. Автор этой «формочки» с задранной головой (он что там птиц считает?) некто Георгий Франгулян. Бесподобный образ, нечего сказать. Неужели нельзя было ограничиться столь естественным для личности Иосифа Александровича классическим барельефом в духе античности? К чему эта скульптурная несуразность? Очень люблю и уважаю Бродского, но считаю, что городских монументов должны удостаиваться лишь выдающиеся общественные фигуры (первооткрыватели, апостолы церкви, императоры, военачальники) и то за исключительные для страны деяния (пример: памятники Колумбу, Петру I, Де Голлю, Карлу Великому). Даже поэтов это касается в редких случаях, только если это персоны уровня Пушкина и Толстого, оказавшие влияние на всю мировую литературу.
Памятник Виктору Цою в Барнауле
А здесь получается абсурдная ситуация: такое высокое признание Цоя должно говорить о нем, как о выдающемся поэте и музыканте. Но ведь это не совсем так. Если попытаться вникнуть в тексты (все-таки слово «поэзия» относительно песен Виктора Цоя не совсем правильно) становится понятно, что они довольно безыскусны, и являются образцом обычного юношеского творчества. Впрочем именно из-за этого факта они так и близки молодежи. Тут присутствует тематика, свойственная периоду взросления: ночь, прогулки, сигареты, вино, романтика молодого возраста с ее безденежьем, задором, хулиганством, влюбленностью, уличными компаниями и максималистскими поисками правды. Все мы это проходили. Простые рифмы, трех-аккордная музыка, и тексты на уровне восьмого класса средней школы – примерно такой набор. Что парадоксально, эти простые символы, абсолютно универсальны для всех поколений подростков. Помню, в моей юности возле подъездов сидели компании с гитарой. Играли как правило Цоя, которого можно было исполнить не владея ни голосом, ни инструментом. Но все-таки слушать группу Кино в зрелом состоянии уже немного странно, если только этот факт не связан с определенной ностальгией по прошлому. С другой стороны – ведь Виктор Цой является идеальным примером для молодежного самоутверждения. В этом и разгадка того крайне заботливого общественного, а у многих и личного отношения к легенде Виктора Цоя. Он создал образ одинокого бунтаря, немного высокомерного парня в черной коже на мотоцикле, как бы владеющего кунг-фу (в фильмах Игла, Асса), принципиального и справедливого. Именно этот образный ряд импонирует нашему сознанию, именно ему хочется соответствовать. Именно этому Цою ставят памятники, в честь этого кумира тинейджеры расписывают граффити стены, и именно этот «Цой — жив»!
Слева: временный памятник Виктору Цою в Санкт-Петербурге, справа: стена Цоя
P.S. Я совсем не отношусь с пренебрежением к деятельности группы Кино, как можно подумать из всего вышеизложенного. Из записей Цоя мне больше всего нравится самый первый сольный магнитоальбом «45». Вот здесь тот самый настоящий, искренний Цой, тот Цой, который еще не превратился в звезду, в русского Брюса Ли, брутального супермена в черном. Этот паренек с акустической гитарой очень органичен и привлекателен в своем образе. А любимая песня из его репертуара – это «Сельва» (кажется авторства Сергея Курехина, но могу ошибаться). Эта вещь не вошла ни в один альбом, но часто исполнялась Виктором на акустических квартирниках.
