Вспоминая Юрия Петровича Любимова в день его столетнего юбилея, приведу несколько выдержек из прижизненных интервью режиссера, касающихся проблем современной отечественной сцены.
«Режиссер должен следить за тем, что он создал, хотя этого не понимает зритель, который пришел в театр посмотреть на актера. Он думает, что играет актер, а режиссер только подсказывает, откуда ему выйти и куда уйти. Репертуарный театр − очень сложная структура. Мы в России хоть и гордимся ими, но не всегда понимаем, как в них работать. Хотя бы раз-то в месяц каждый спектакль актеры должны сыграть? Должны. Иначе они забывают его партитуру: речевую, музыкальную, пластическую. А я всегда ругаю актера: не заискивай − раз, умей беседовать со зрителем − два. Говори не вообще кому-то, а-парт, а поговори с кем-то конкретным, или с несколькими людьми в зале. И тем, кто сидит на балконе, тоже что-то скажи. И всегда выстраиваю актерскую партитуру: эту фразу ты говоришь от театра, а вот тут скажи от себя − как ты это понимаешь, так и скажи. Говоря по-провинциальному, прошу его сменить тон. Репетируя «Горе от ума», я поразился: как скрупулезно практически все актеры XVIII-XIX века относились к своей работе, как записывали звуковую партитуру роли. И она была даже у великого Мочалова. Даже изменение тона было расписано по стихам.
В России так сложилось, что директор театра всегда конфликтует с его художественным руководителем. При всех режимах они не облегчали, а осложняли мне жизнь. И создавали проблемы: «Этого сделать нельзя, потому что у театра нет денег. А этого − потому, что эта идея противоречит генеральной линии партии, соцреализму или еще какой-нибудь линии». Линии выдумают политики, ни одна из них искусству ничего хорошего не приносит. Да и не люблю я нынешних российских менеджеров. Эта должность не имеет никакого отношения к искусству. Режиссеру нужно, прежде всего, быть в курсе инноваций, как теперь говорят. Много читать, быть в курсе того, что происходит в мировом искусстве, ездить за западные театральные фестивали, смотреть, что там и как.
Посмотрите на список убиенных, уничтоженных и растоптанных талантов: думаю, ни в одной стране мира нет столь же скорбного ряда, как у нас. Нигде так не издевались над отечественной культурой, как в России. И не только власть тому виной, коллеги тоже руку приложили. Таирова артисты до сумасшествия довели, несчастный ходил по городу, искал афиши со спектаклями Камерного театра… И на Станиславского его ученички, включая Леонидова и Судакова, строчили доносы. Мол, готовы взять руководство театром на себя, повести в нужном направлении. Если бы Сталин не вмешался, сожрали бы учителя с потрохами. Десятилетия прошли, но ничего не изменилось. Со мной ученица судилась за то, что сделал ей замечание, указав, как играть. И выиграла процесс. Ну не глупость ли? Спросите любого из моих коллег: режиссер − должность беспощадная. Приходится быть жестким, по-другому нельзя. Артисты порой как клопы в диване: попьют чужую кровь, забьются по щелям и сидят тихонько. Моя задача − выковырять их оттуда, не имею права поступать иначе. Если бы только жалел всех да вытирал сопли, не было бы «Таганки». А теперь, боюсь, уже и не будет. По крайней мере той, прежней. Страница перевернута… Таланты даются сверху, и никакого отношения к правительству России не имеют. А вот мастерство − в наших руках. У нас сама система театральной жизни, воспитание, педагогика хуже, чем это было в императорских театрах. Я излагал это властям, вроде со мной согласились, но то ли кризис помешал, то ли еще что…
Сейчас в России вводят капитализм. Он пока дикий и будет таким очень долго. И никто к нему не готов. А я уже прошел школу капитализма, когда меня попросили покинуть СССР и лишили гражданства, что было довольно глупо с их стороны. Хотя я всегда открыто говорил то, что думал. Например, пророчил чиновникам, что хороший хозяин выгонит их лет через двадцать, но они этого не хотели понять. В массе своей у наших людей несвободное мышление: на нас гаркнут, мы тут же и скиснем. Хотя есть свободные люди и среди нашего брата, но это очень дорого каждому из нас стоило».
