Выдержки из интервью бывшего директора ГМИИ имени А. С. Пушкина Марины Лошак журналу «Сноб», в котором она рассказала о Фонде поддержки и развития современного коллекционирования «Новые коллекционеры» и других своих проектах.
«Из желания объединить своих давних и недавних друзей в одну команду, для того чтобы помогать больше, лучше и завоевывать новые пространства, появился фонд «Новые коллекционеры». Надо признаться, что есть люди, на которых я смотрела, может быть, не как на партнеров, а немного издали, как «свадебный генерал», когда была директором музея. Вообще, все мои посещения Петербурга − это были приезды «свадебного генерала», который там посещает другие музеи, разговаривает с директорами, о чем-то договаривается. Это совсем другое впечатление о городе.
А когда ты приезжаешь нормальным человеком, видишь то, чего не видел никогда раньше и даже не представлял, − это меняет картину мира. Вот так произошло и происходит у меня с Петербургом до сих пор. То же самое в Москве, Нижнем Новгороде, Суздале, Владимире − проявляется художественная жизнь, и внутри нее я вижу много талантливых людей. В Петербурге их действительно много, один из них − Михаил Иванов, который создал фантастическое пространство «Подписные издания». Абсолютно им восхищаюсь. Кстати, «Полторы комнаты» и «Подписные издания» − это предельно родственные структуры с похожим духом. Катя Пантелеева, которая занимается нашим книжным магазином, пришла из «Подписных изданий». Восхищаюсь ребятами, которые развивают «Стрит-арт хранение» на территории Севкабель Порта, серьезностью их подхода и уважением к художникам, которые занимаются уличным искусством. Восхищаюсь также и коллекционерами, которые за этим стоят. Я с большим уважением отношусь к вообще коллекционерам и тому, как они сейчас активно поддерживают молодое искусство, просто потому что его нужно поддерживать.
Люди устали от устоявшегося, старого, ждут свежих высказываний, новых лиц. Вообще ждут чего-то другого, и, честно говоря, это другое должно появиться. Не с точки зрения технологии или формата, а с точки зрения отношения к миру − искусство как нельзя лучше отражает это. Во всем мире в последние годы стал очевиден − если опустить территорию жесткой коммерции каких-то глобальных галерей − большой интерес к нишевому. Внимание ко всему маленькому, локальному, неочевидному, требующему поддержки − для того, чтобы у этих скромных вещей была возможность роста.
Не случайно моя последняя выставка в Пушкинском музее «Всеобщий язык» отражала мое понимание важности этой темы. Это проект про разнообразие, про то, что большой ты или маленький − не имеет значения, нужно, чтобы у всех было свое место. Мне кажется, в искусстве сегодня запрос именно на такие вещи − забытые, непознанные, как, например, древние мертвые языки.
По этой же причине наблюдается поиск имен в истории искусства, которые еще плохо известны, а может быть, забыты совсем. Этим мы занимались в 90-е годы, когда возвращали себе огромное количество имен художников начиная с конца 80-х годов, которых мы просто не знали. Этот этап был пройден тогда, но и сейчас он продолжается − круг возвращенных из забвения людей расширяется дальше.
Понятное дело, те, кто ориентируется на инвестиции, неуверен в себе и ждет одобрения и признания в обществе, покупают искусство, которое пользуется популярностью и гарантированно привлечет всеобщий интерес. Сейчас я вижу все больше людей настолько отважных и внутренне свободных, что они могут независимо от чужого мнения проявлять себя с точки зрения смелого выбора. Именно такие люди и открывают новые имена молодых художников в искусстве.
Меня радует не столько даже качество этого искусства − оно разное, может быть, по самому высокому гамбургскому счету есть художники серьезнее или качественнее, − а то, что это стало в принципе неким трендом: проявлять свое собственное отношение, не быть зависимым от общего мнения, рискнуть, сделать собственный шаг. Это очень важно во всем, и, в частности, в коллекционировании.
Поэтому одна из задач нашего фонда «Новые коллекционеры» − проявить разнообразие, найти или помочь появлению и развитию типа коллекционера, который способен на личный выбор. В России хватало времен, когда недооцененность искусства была очевидной. Искусство, которое сегодня становится видимым и важным, может быть тем, что называется маргинальным, или очень локальное древнее искусство нашей огромной территории, где много народов, и я сама это обожаю. В фокусе внимания нашего фонда — глобально потенция человека к самостоятельному выбору, к разнообразию, к открытости. Разнообразие − это один из важнейших наших постулатов. Это попытка улучшить ситуацию на художественном рынке в России, проявить неочевидные процессы внутри него. Это совершенно не связано с материалом или техникой. Это искусство, противопоставленное глобальному, − у него собственный путь, который не очевиден, который находится всегда вне мейнстрима.
Если говорить глобально про человечество, по-прежнему очень сильно потребительское начало. У некоторого круга людей произошло осознание перегрева с точки зрения потребительства, каждый из нас через это проходит, и я тоже. Все время необходим внутренний контроль. В нашей жизни очень много избыточного, мы к этому привыкли. Мы привыкли к чрезмерному комфорту и ко всему, что с этим связано. Конечно, поэтому и воспринимать боль другого, возможно, сложнее, когда ты так благополучен. Выход из зоны комфорта − важный момент взросления человека, взросления души.
Главные действующие лица арт-рынка − это художник и коллекционер, без них не будет ни галерей, ни тем более музеев. Галерея, конечно, тоже важная структура на рынке: вместе с коллекционером она растит художника и делает его, если вырастила до нужного уровня, объектом интереса музея.
Дело в том, что, работая в галереях, я никогда не занималась этим как коммерческим процессом. Сначала в моей жизни был «Московский центр искусств» − не столько галерея, сколько первое частное музейное пространство в Москве, − мы работали только с музеями и коллекционерами, делали много экспериментальных вещей. Галерею «Проун» тоже трудно назвать коммерческой, это было практически нонпрофитное пространство: мы занимались русским авангардом, крестьянским искусством, показывали современное искусство. В основе нашей работы лежала некоммерческая миссия: мы старались рассказывать о том искусстве, о котором может рассказать только галерея.
Роль галерей на арт-рынке действительно огромна. В России недостает, как мне кажется, по-прежнему галерей, которые могут растить художников по-настоящему. Сейчас происходит в какой-то степени подмена понятия «галерея», и ее подлинная роль теперь ложится в том числе на коллекционеров. Сегодня коллекционеры обрели очень серьезный вес и понимают важность этого процесса, многие из них занимаются, в сущности, галерейной деятельностью: не просто приобретают работы художника, а полноценно его продюсируют, как это было во времена Сергея Щукина и Ивана Морозова. Коллекционеры обсуждают с художниками важность того или иного движения, выделяют им деньги на то, чтобы они могли производить продукт, дают им медийную поддержку, публикуют каталоги − а это все работа галерей. Мы видим сейчас, как именно этим занимаются Антон Козлов, Сергей Лимонов, Денис Химиляйне и другие.
На протяжении всех десяти лет моей работы в Пушкинском я старалась всеми доступными способами разрушить представление о музее как о замкнутой непроницаемой структуре. В результате получала много хейта. Мне как раз кажется, что музей в XXI веке − это живое место, абсолютное отражение нас, людей сегодня живущих, и неважно, чем мы занимаемся или что мы показываем. Современный музей в таком понимании кому-то будет нравиться, кому-то не нравиться − все как в жизни. Кто-то устроен так, что хочет, чтобы все всегда висело на одном и том же месте, и эти люди имеют право на эту точку зрения. Потому что мир вокруг очень неустойчив, и хочется, чтобы где-то были места, где все как было, я это тоже понимаю.
Я верю, что от общества очень многое зависит. Всегда верила и буду верить, что все главное, что, на твой взгляд, должно быть сделано, можешь сделать ты сам. Не надо ни от кого ничего ждать, сетовать, жаловаться на жизнь и думать, что тебе что-то должны и что кто-то перед тобой ответственен делать дела. Понимание того, что от тебя что-то зависит и ты можешь это сделать, − очень счастливая и очень понятная штука». Полностью − здесь.
