Из цикла «Художник говорит».
«Что считать критерием актуальности? Если думать о сиюминутном, то картина, которую ты написал сегодня на злобу дня, через два года не будет иметь ценности, а через пять лет вообще будет возникать вопрос, о чем это. Мне кажется, что публика все-таки реагирует не на актуальность, а на уникальность. Всегда интересен взгляд того или иного автора. И тут, как бы это банально ни звучало, важна искренность. Если художник что-то делает искренне, то это как раз и будет тем условным «продуктом», который вызывает интерес. Этот принцип в современном искусстве действует довольно давно, и это один из основополагающих критериев. Мир наш меняется с колоссальной скоростью, поэтому о какой-то актуальности говорить довольно сложно.
Суриковский институт дает хорошее классическое образование, на мой взгляд, одно из лучших в стране. Умение нарисовать обнаженную фигуру, организовывать пространство холста, обработать поверхность − вот те основные навыки мастерства, которые характеризуют плюсы академического образования. Кроме того, мне очень повезло, так как я учился в монументальной мастерской Е. Н. Максимова, ведущей свои традиции еще от замечательного советского художника Дейнеки.
Важным преимуществом монументальной мастерской, на мой взгляд, является овладение профессией. Многие студенты совмещали учебу с работой в храмах или на светских объектах и делали это довольно успешно. Не секрет, что многие молодые художники, закончив институт, и получив хорошее академическое образование, часто находятся в состоянии полной растерянности, так как совершенно не представляют как применять полученные знания на практике. Каждый выживает как может; кто-то уходит в дизайн или кино, кто-то в преподавание, многие вообще уходят из профессии. Монументальное образование является какой-то гарантией стабильного заработка. К сожалению, при всех плюсах академическое образование имеет жирный минус − это полнейшая изоляция от различных тенденций современного искусства. Мне кажется, что объединение «академического» и «современного» образования дает большую свободу самовыражения и позволяет художнику свободно мыслить, не стесняясь в средствах исполнения.
Мне сложно сказать какое образование необходимо для современного художника, так как в большинстве случаев людей в основном интересует творческая индивидуальность художника, а в чем она выражается − в умении нестандартно мыслить или в техническом мастерстве, это уж каждый решает для себя сам. На мой взгляд, подлинное произведение искусства должно совмещать в себе эти два понятия, так что в моем случае, полученный мною образовательный микс является идеальным сочетанием.
Времена меняются довольно быстро, спрогнозировать успех у публики вообще невозможно. Очень много написано трудов, и у нас, и за границей, в которых авторы пытались вывести формулу успеха художника. Но мне кажется, что все эти труды сводятся к тому, что формулу успеха вывести просто невозможно. Настолько это каждый раз отдельный, уникальный, субъективный случай. Попадание в рейтинги и прочее − это, конечно, очень приятно и помогает, прежде всего, коллекционеру ориентироваться, является дополнительным аргументом, склоняющим к выбору покупки произведения в свою коллекцию. Но на первом месте все равно ощущение «нравится − не нравится». Зацепило произведение или не зацепило. Если зацепило, то после первого порыва коллекционер смотрит: стоит ли ему вкладывать в это деньги, будут ли дальнейшие референсы, сможет ли он это потом перепродать на вторичном рынке, вырастет ли это в цене, окупятся ли вложения, на что ориентироваться, на какие рейтинги. Но на самый первый порыв не повлияют никакие рейтинги.
До пандемии у меня были активные продажи за границей. Потом потихоньку это сошло на нет, начались проблемы с транспортировкой и прочее. Сейчас потенциальные европейские покупатели ссылаются на неудобства перевода денег. Остается только российский покупатель. Но он есть, что приятно. Когда началась пандемия, мне сначала казалось, что все, приплыли, кошмар. Но на удивление продажи были, и довольно высокие, именно на российском рынке. По большей части это были аукционы. Есть такой очень хороший аукцион VLADEY, организаторы придумали онлайн-формат, что облегчило процесс во время пандемийных ограничений: люди сидели дома и покупали произведения искусства. Еще была хорошая история − аукцион MOST в Краснодаре. Честно говоря, не знаю, как они пережили пандемию, они были ориентированы под очный формат, но это было красивое мероприятие.
Если говорить о финансовой стороне, то глобальный кризис, с одной стороны, конечно, затронул этот рынок. Но я сделал интересное наблюдение − часто художники говорят: «Что такое искусство? Это масло на бутерброде. Хлеб есть, а без масла можно и обойтись». В любые кризисные времена сразу возникает вопрос, от чего можно отказаться. Но практика показала, что искусство в суровое время помогает выживать. Дает какие-то дополнительные импульсы и стимулы. И мне, как художнику, бесконечно приятно прийти к выводу, что в несколько тяжелых последних лет, когда сужается горизонт планирования, искусство является если не самой главной, то одной из важных черт современной действительности, которая помогает выживать.
Сложно говорить о темах. На поверхности лежит история о том, что в начале пандемии люди не хотели ничего мрачного, требовалось что-то прекрасное и веселое. Но это не совсем так. Все коллекционеры хотели и хотят разного. Кому-то нужно веселое, а кому-то − «на подумать».
Есть какие-то всплески, но я, как художник, честно говоря, об этом не задумываюсь. Потому что, если начнешь задумываться, что сегодня покупают, а что нет, это путь в никуда. За этим не угонишься, да и бессмысленно, можно себя потерять. Что называется, делай что должно, и будь что будет. Безусловно, есть какая-то рефлексия, и я выплескиваю ее на холст. А дальше − зависит от коллекционера. Мне кажется, это правильный путь и общемировая тенденция. Где-то в середине пандемии у меня был проект, который я делал совместно с галереей в Сингапуре, сейчас по понятным причинам он встал на паузу.
Можно, конечно, попытаться вывести какие-то национальные черты: европейцы любят в эту сторону смотреть, а китайцы − в другую… К примеру, при подготовке к выставке в Сингапуре организаторы выбирали из моих картин только работы без изображений людей, объяснив это тем, что картины с людьми европейской внешности в Сингапуре и Китае плохо продаются.
Наверное, по каким-то отдельным деталям можно попытаться сформулировать, как говорят маркетологи, лицо клиента, но думаю, если смотреть со стороны, глобально особых различий нет. Есть общемировые течения, которые затрагивают и наш рынок, и европейский, и азиатский. С точки зрения покупателя тоже, как мне кажется, о различиях разных рынков говорить не приходится. Но лицо национального искусства, безусловно, есть. Это уже вопрос не темы, а ее воплощения. Лицо российского художественного рынка отличается от того же азиатского. И это я считаю правильным, национальные черты должны присутствовать, они и делают искусство уникальным».
Иван Коршунов (1983 г.р.) − современный российский художник. Фото: © Татьяна Сушенкова.
