Из цикла «Художник говорит».
(Размышления художника, живущего сейчас в Харькове, взяты из его заметок и комментариев в соцсетях. Согласно действующему Законодательству РФ, некоторые термины, используемые в постах автора, заменены. Первую часть публикаций можно прочитать здесь.)
«Когда были в Тернополе короткое время, там было несколько бабушек древнего возраста. В частности, из Мариуполя, из-под Харькова и других мест, где расцвела «русская весна». Зашел чаю попить как-то, напротив сидит бабушка со взглядом в никуда, где-то на своей волне… Через пару минут заметила меня, поздоровались − я до этого не прерывал. Помолчала и говорит: «Мне девяносто три, я помню, немцы такого не творили»…
В текстах не отсюда то и дело попадается: «я могу понять, но меня неприятно задевает». Не можете понять. Эмпатия строится на аналогиях − то, чего нет в личном опыте, почувствовать со стороны невозможно. А не почувствовав, не поймешь в том объеме понимания, которое позволит разделить, причаститься… И на смену неприятному неприятию придет ужас. Ужас и желание раствориться. Или окаменение. Не останется места всей той хрени, которая не дает принять «неприятно задевает».
Место в Харькове, где живет теща, а невдалеке, в пешей доступности − дочка с семьей, шурин, − раньше в обиходе с улыбкой называли «вулица Тихє Життя». Настолько там было уютно, тихо, «затышно», если по-украински в русской транскрипции. Все цвело и плодоносило, в основном частный сектор, река − рукой подать. Сейчас иначе. Если не самый, то один из районов, где с первого дня по сей день гремит, летает и прилетает, ибо «перекресток», а значит, летит как оттуда, так и туда. Ну и короткий путь до границы. Все заборы и металлические ворота покоцаны осколками, круглыми отверстиями то ли от пуль, то ли от мин, начиненных шариками, ибо миномет трижды стоял как раз напротив, на другом берегу «Казалуповки», как местные называют реку Лопань.
За время «спецоперации» голуби начали вести себя иначе. Страх потеряли…
Мимо тещи, после одного из прилетов русской крылатой ракеты, пролетела входная дверь с люстрой − хз как ее не зацепило. Что называется, отделалась испугом. Дверь потом поставили как-то, выбитое заделали QSB (древесно-стружечные плиты − прим. В.Д.), в общем − шумно, но жить можно, в смысле крыши над головой.
Пока более молодые соседи − кто за бугром, кто в западных пределах спасается, (теща) кормит оставленную ими живность – кошек с собаками, морских свинок с шиншиллами, попугаев и пр. Сажает рассаду по огородам – в общем, находит себе «развлечения», чтоб отвлечься от насущного и от перенесенного накануне «спецоперации» долбаного ковида, вернее, последствий. Ну и вообще, неминуемого груза прожитых лет.
Всякая попытка написать о чем-то своем неминуемо спотыкается о то, что тысячи людей сейчас в Украине испытывают личную боль и страдание, нужду, потеряли все, близких, иногда себя, свое прошлое, не видя перспектив будущего. У многих не осталось слез и даже злобы – только усталость. Из лично переживших конечно. Не тех, что «ненавидят кого-то, или любят что-то издалека». Смотришь в лица прохожих, в глаза тех, что стоят в «километровых» очередях за «прикольной» гуманитаркой. И тех, кто улыбаются тоже. Это хорошо, когда люди еще улыбаются. И сознание этого делает твое частное, не то, чтобы пустым, но каким-то незначительным. И малопонятным.
А в соседнем микрорайоне уже совсем другая жизнь, ее стиль, режим и прочее. А за ним только обгоревшие останки бывших спальных районов. Очередь за гуманитаркой. Сегодня меньше, чем вчера. Вместо «в колонну по три, по-змеиному изгибаясь метров на пятьсот», от силы человек триста. На руки батон хлеба и два-три яблока. Витамины, у кого зубы есть и кислотность позволяет. В рыбном, пока две тарятся пакетами королевских креветок, третья думает, стоит ли покупать селедку? И так по всей стране − одно соседствует с другим.
У подъезда сосед сажает какую-то ботву. Говорит, что понравилась травка среди сорняка в газоне, где работает (удивил, что работает) и приволок чтобы посадить здесь. Рядом цветут лесные фиалки. Их не пугает и похолодание с сильным ветром. После «дискотеки» вечера и ночи, можно сказать, что тихо. Волнение за близких в другом районе, где «разгуляево» было горячее, отпустило с СМС, что все живы… В общем, такие невзрачные мелочи, которые для кого-то (и вполне обусловлено) будут «скажите спасибо, что так, вот у нас…». А для других еще как-то, ибо каждый переживает свое и оно, конечно же, ближе. И не дай Бог, драматичнее, трагичнее. А для людей из другого мира, не важно каких, важно, что в ином контексте, воспримется кардинально иначе, чем теми, кто рядом.
Сегодня впервые за два месяца прошли по переходу метро, заглянув мимоходом в зал − как-то не доходили туда и незачем было. В самый первый день «спецоперации» только. Потом неделю или чуть больше рядом, но в другом месте. Вроде каких-то два месяца, а настолько богаты событиями, будто год прошел. Странные ощущения. Вроде идешь привычными за сорок лет жизни здесь дорогами, помнишь, как здесь что менялось, что было и стало, как строилось и т.д., а будто из другой и не совсем твоей жизни. Одновременно присутствие и отсутствие, твое и не твое.
Сегодня «дискотека», при которой, как говорят − «музы ныкаются во все щели и ни гу-гу», звучит перманентно. Погибшие, разрушения… Намерение, коль хоть кастрированное (метро и наземный транспорт запустили и даже в демо-версии «неделю бесплатно», потом типа откуда-то манной посыпятся деньги на человеков, надо полагать) съездить с тремя пересадками навестить тещу и, возможно, дочку с внуками, в сильно противоположный район Харькова, свернулось в трубочку.
«Картина мира» здесь и сейчас, где что-то просто выдавлено из тюбика на полотно; что-то грубо мастихином; что-то тонко лесировкой… И из разного и разнокачественного, разнородного, складывается общее впечатление. И из противоположностей. Некоторые спрашивают, почему остаемся здесь? Простой и очевидный для меня ответ − а где еще? Более подробный займет время и большей частью будет не понят. А времени (свободного), как ни странно, кому-то покажется, нет.
С детства, когда впервые увидел репродукцию, люблю эту работу Ивана Крамского. В ней все почти идеально… фигура и складки в гармонии с рисунком камней, в едином ритме, и это одиночество живого среди каменной пустыни − кричи, не кричи, говори шепотом, плачь навзрыд или смейся − слезы только протекут по поверхности камней, упав, а смех унесет ветер… Невероятная жертва без ответа».
Сергей Логинов (1962 г.р.) − украинский художник-иллюстратор, живет и работает в Харькове. Фото: © С. Логинов / © ГТГ.
