В возрасте семидесяти лет умер замечательный российский актер, музыкант и поэт Петр Николаевич Мамонов. R.I.P.
«Раньше не задумывался о смерти, а потом стал думать – что будет после того, когда я умру? Что я там буду делать? Вот он гроб – четыре стенки, сверху крышка. В кино я четыре раза ложился в гроб и выскакивал оттуда. Режиссер спрашивал: «Страшно?» Да не страшно, просто ответственное такое дело.
И когда меня эта тема стала сильно интересовать, я стал читать книжки, из которых узнал, какая там будет удивительная жизнь. Только прикол в том, что мы туда ничего материального не сможем взять – ни внучков, ни детей, ни любимых женщин. А сможем взять только умение прощать, не раздражаться, любить, уступать, помогать. «Но научился ли я этому?» – спрашиваю я себя, сидя ночью на кухне у зеркала на табуретке. Я спрашиваю себя, хороший ли я человек, легко ли со мной жить? И когда я стал себе задавать подобные вопросы, жизнь стала меняться. Уже и смерть стала не так страшна.
Я помню, как пятилетним мальчиком, в то время, когда все дети начинают о смерти думать, лежал в кровати и с ужасом размышлял: «Как это так, меня не будет, а вот это вот все будет – и лес, и альбом для марок…» А потом я перестал об этом думать, наступила слепая, дурная, длительная пауза. Лет на сорок! И сейчас мне так жалко, что эта пауза была. Конечно, какой-то опыт я извлек. Жаль только, что в молодости было столько сил, столько бы я мог сделать!
Христианство – это жертва ежечасная. Не можешь – не придуривайся. Так и скажи: «Я жену не люблю, детей не люблю, друзей не люблю, зато люблю ходить в храм и поклоны класть, и чтобы вокруг все были в юбочках-платочках». Это не вера, это дьявол. Чистой воды. А вера – это любовь. А любовь – это простить и выслушать. И каждый день самого себя бороть. Вот, что такое вера. Тогда и накормите пятью хлебами город. И рыбы выловите столько, что сеть не уместит.
Брак – сложнейшая вещь, это подвиг, равный монашескому житию. Видеть хорошее, цепляться за него – единственный продуктивный путь. Другой человек может многое делать не так, но в чем-то он обязательно хорош. Вот за эту ниточку и надо тянуть, а на дрянь не обращать внимания. Любовь – это не чувство, а действие. Любовь – это вымыть посуду вне очереди.
Чтобы с грехом расстаться, надо его возненавидеть. Я тему пьянства, наркоты теперь ненавижу. Это не означает, что я такой чистюля и, условно говоря, не мог бы вчера напиться. Но даже если такое со мной случается, я это ненавижу. И делать это предметом и темой каких-то своих работ в искусстве не буду. Мне неинтересно. Это прошло, вчерашний день.
Есть такой христианский подвиг – юродство. Я вот, допустим, в свое время принял удар на себя. Не стал кричать: мы ждем перемен! А сказал: я – урод. Хочешь с таким жить – будь таким. Хочешь скорее от этого убежать – не будь таким никогда. Я сижу, как старый подвижник, по уши в болоте и кричу: «Ребята, не ходите туда!» Вот что я пытался всю жизнь делать. А сейчас могу уже, кажется, сказать что-то более путное.
Что после меня останется? Может быть, несколько стихотворений и фильм «Остров». А жизнь прожита, 70 лет. Что я понял к своим семидесяти годам? Жизнь, конечно, великолепна. Но это очень ответственная вещь».
Из интервью Петра Мамонова.
