Что произошло с мировыми музеями за шесть месяцев вынужденной изоляции, и много ли арт-институций переживут пандемию? Эти вопросы волнуют многих любителей искусства. К сожалению, выводы неутешительные. Даже страны с мощной экономикой оказались не готовы спасти часть музеев, галерей и центров искусств. Посмотрим, как обстоят дела на примере сводки, составленной экспертом сайта ARTinvestment.ru Денисом Белькевичем. Многие факты из нее снабжены соответствующими ссылками на первоисточники (их я опустил, чтобы не утомлять читателей), но, те, кому это интересно, могут проверить данные здесь. Итак:
«Календарное наступление осени ознаменовало сразу два события: привычное начало нового сезона на арт-рынке (прежде всего аукционного и галерейного сегментов, в меньшей степени − ярмарочного и музейного) и конец первого полугодия пребывания искусства в изоляции. AI предлагает суммировать основные изменения и наработки, с которыми рынок искусства подходит к оставшимся четырем месяцам 2020 года, − они в равной степени могут как улучшить ситуацию с итоговыми цифрами, так и сделать нынешний год самым непрезентабельным за последние пятнадцать лет.
1. Массовые увольнения
Из-за карантинных мер полностью прекратить работу были вынуждены более 85 тысяч музеев, или около 90 % всех мировых музейных учреждений. Первое, что сделало большинство западных музеев − еще до перехода в онлайн и консервации коллекций, − сократили штат, уволив интернов и смотрителей. И если для первых стажировка в музее − опыт и важнейшее дополнение к портфолио во время учебы, то для вторых − источник заработка. Многие топ-музеи, как лондонская галерея Тейт и нью-йоркские Метрополитен-музей и MoMA, первое время держались, ожидая финансовой помощи от государства и создавая краудфандинговые платформы по сбору пожертвований, но в итоге также сдались (Метрополитен-музей поначалу доплачивал сотрудникам за работу в опасных условиях). Согласно отчету ЮНЕСКО, вышедшему в мае 2020 года, даже с учетом урезания штата, после карантина почти 13 % музеев во всем мире могли не возобновить работу. В июле эти цифры лишь выросли: так, в одних только США под угрозой исчезновения оказались более 12 тыс. музеев (10 % мировых институций).
2. Консервация искусства
Когда по итогам первого месяца карантина стало ясно, что COVID-19 пришел надолго, музеи постарались оптимизировать расходы за счет коммунальных служб − проще говоря, сэкономить на электричестве и водоснабжении. Однако и то и другое необходимо для поддержания необходимого для произведений климата в выставочных залах (не лишним будет напомнить, что в отсутствие посетителей нагрузка на климат-контроль лишь увеличивается). Музеи разделились на тех, кто убрал главные шедевры в хранилища, и тех, кто стал оборачивать их консервационной пленкой прямо в экспозиции. Однако и здесь возникла проблема: учитывая нормы социальной дистанции, одновременно в залах могло находиться лишь ограниченное количество профессиональных упаковщиков − а работать в несколько смен им запрещали правила профсоюзов. На этом беды музеев, связанные с хранением коллекций, не закончились: летом выяснилось, что за время карантина музеи не по своей воле приютили вредоносных насекомых. А те, кто раньше обвинял музеи в «нафталиновости», поняли свою неправоту: без него, к сожалению, никуда.
3. Переход к онлайн-экспозициям
Одним из первых логичных шагов после объявления пандемии стал переход музеев в онлайн-среду. Порядка 70 % мировых музеев на начало 2020 года имели собственные интернет-сайты, из них более половины поддерживали связь с посетителями посредством социальных сетей. При этом репрезентация коллекций онлайн (даже при наличии сайта) оставалась уделом всего 15 % музеев: купить билет, заказать доставку сувенира или пообщаться с культурным сообществом можно было во многих институциях, но виртуально погулять по экспозиции − в исключительных случаях. Особую нагрузку ощутил на себе «Google Cultural Institute»: оцифровав за неполные десять лет работы более 2,5 тысяч коллекций (в среднем по двадцать за месяц), за один март 2020 года специалисты Google сделали более пятидесяти новых экспозиций − при этом одновременно получив более 600 заявок! Понимая, что на всех рук (не цифровых, а живых рук программистов) не хватит, в мае «Google Cultural Institute» выпустил специальное руководство по самостоятельному продвижению музеев в Интернете. Тем временем британский Музей современного искусства Гастингса создал дистанционно контролируемого робота со специальной камерой, благодаря которому посетители смогли увидеть экспозиционные залы, управляя роботом через сайт музея.
4. Потеря доноров
Не секрет, что бюджет международных музеев в среднем на 50 % пополняется за счет частных пожертвований − особенно это касается стран с развитым законодательством о меценатстве, позволяющем дарителю уменьшать налогообложение (остальные 50 % прихода в равных частях делят между собой продажа билетов и сувениров). Вы не замечали в последнее полугодие сообщений о громких меценатских жестах? Карантин цинично показал, что филантропия при остановке бизнесов не работает: если у человека нет доходов, с каких оборотов он будет списывать расходы? Соответственно, музейные залы, крылья и целые комплексы, названные в честь известных доноров, остались без их поддержки.
5. Продажа предметов коллекции
Спустя три месяца после начала карантина пошли первые сообщения о продажах части музейных собраний. На первый взгляд в этом нет ничего удивительного: в год мировые музеи продавали более 100 тысяч экспонатов − правда, взамен всегда покупали новые (чаще всего сделки были бартерными между двумя музеями, просто оформлялись как две отдельные продажи). Однако в 2020 году деньгами, вырученными за музейные экспонаты, предполагалось оплатить издержки музея за время простоя. И если поначалу речь шла о не самых ценных работах, то со временем художественная ценность (и рыночная стоимость) предлагаемых к продаже предметов стала расти. К слову, в США разрешение о продаже музейных собраний приняла самая высшая инстанция − Ассоциация музейных директоров (звучит иронично в отношении страны, в которой подавляющее большинство музеев основано либо управляется частным капиталом). Прошедший август добавил к этой тенденции общественно-политическую окраску: художественный музей Эверсона (США) объявил о продаже единственного полотна Джексона Поллока, для приобретения в коллекцию работ молодых художников − гендерно и этнически-разнообразных.
6. Пересмотр подхода к формированию собраний
Параллельно возвращению музеев к жизни после частичного снятия карантина (естественно − с ограничениями для посетителей) многие институции стали говорить о пересмотре подхода к формированию собраний. Например, о том, что музей должен сохранить ключевые, системообразующие работы − и избавиться от остальных: таким образом он получит максимальную аудиторию за счет громких имен и минимизирует затраты на используемые площади. В недавней аналитике британской компании «Vastari» было высказано мнение, что музеи должны объединяться с небольшими авиакомпаниями и давать совместную «пакетную» рекламу − в первую очередь при проведении крупных передвижных выставок. Маркетологи из «MuseumNext», в свою очередь, поделились соображениями относительно будущего продвижения музеев.
7. «Спящие шедевры»
Термином «спящие шедевры» на рынке принято называть работы старых мастеров, которые долгое время находились у публики на виду, но были неверно атрибутированы, считаясь работой круга художника, но не его самого. С началом карантина во многих музеях стали обнаруживать (точнее сказать, атрибутировать заново) картины авторов первой величины. Параллельно такие же шедевры стали находиться на чердаках и в чуланах − и после признания авторства отправляться в музеи. Мы специально не приводим ссылок на подобные прецеденты, однако посетителю и потенциальному покупателю следует быть очень осторожным: вскоре «спящие шедевры» последуют из музеев на рынок. Увы, во времена смуты так было и будет всегда».
