Из цикла «Художник говорит».
«Граффити еще очень молодое явление, чтобы занимать особое место в истории искусств. Специалистов, свободно рассуждающих о граффити и чувствующих себя в этой теме как рыба в воде, слишком мало. Большинство в своих оценках опирается на эмоции, на привычные образы, и даже в классических шрифтах зрители видят что-то свое. У меня была ситуация, когда я рисовал на улице Марата. Подошла женщина, долго стояла за спиной, потом сказала: «Ваш мотоцикл мне очень нравится». Отхожу от стенки и не вижу мотоцикл − а она увидела. Еще с несколькими работами была история: зрители видели в них цветы, а я рисовал буквы. Конечно, мне приятно, когда мои работы нравятся зрителям. Но мне сложно объяснить их смысловую нагрузку людям из иной среды. Рисуя граффити, ты находишься в определенной культуре, и тебе важно показать таким же, как ты, чего ты стоишь, чего достиг − технические приемы, колористику. Не раз сталкивался с тем, что зрители не из этой культуры вообще не видят разницы между очень крутым граффити-художником и средненьким. Для них это два цветовых пятна. Если кто-то рисует котенка, а рядом самый крутой граффитист − свое послание, 99 процентов зрителей выберут котенка.
Я начинал очень рано, тогда в Питере, в России почти не было конкурентов. Потом началась эпоха battle festival − батл-фестивалей, на которых граффитисты бились целыми командами, была острая конкуренция между группами. Сейчас эта эпоха прошла, теперь командой мало кто рисует, все хотят делать нечто индивидуальное, особо узнаваемое, персональное. Начал рисовать в девятом классе, когда еще не думал о высшем образовании. Сначала хотел поступать на юридический в Университет МВД. Прошел подготовительные курсы и понял, что не хочу там учиться. Люблю читать, мне нравятся книги, современные писатели, вся эта литературная «движуха». На лингвистику и филологию пошел, потому что мне было интересно. А факультет дизайна интереса не вызвал. К тому моменту я уже почти десять лет рисовал, жил внутри этого процесса − что мне могли рассказать те, кто не в нем? Лучше я книги почитаю.
Рисунок, конечно, начинается с эскиза. Но у меня в какой-то момент рисование эскизов стало параллельным занятием − не эскиз под конкретный холст рисую, а просто постоянно делаю зарисовки. Каждый день, по многу часов. Если возникает какая-то интересная структура, линия, поворот сюжета, обязательно запоминаю и позже включаю в работу на холсте. Компьютер использую, только если нужно печатать принты, а для поиска новых форм и нового языка мне хватает карандаша и бумаги.
Книгу «100 European Graffiti Artists Book» сделал английский фотограф Фрэнк Молт, известный под никнеймом Steam 156. Он на протяжении почти тридцати лет документировал граффити по всему миру. Он создал книгу, исходя из своего опыта, и включил меня (несколько раз он видел мои работы в Европе, мы общались). Я никогда не пользуюсь ни трафаретами, ни линейками, ни другими подсобными материалами, все рисую баллончиком от руки, без предварительной прорисовки. Это моя уникальная техника. Когда Фрэнк Молт увидел, как я рисую, он сказал: «Сталкивался с чем-то похожим в Польше, но там ребята рисуют по скотчу, а у тебя все от руки!».
Граффити − это быстро, и чем быстрее, тем интереснее. Возможности граффити и баллончика практически бесконечны. Мне абсолютно комфортно работать аэрозольной краской, я знаю ее досконально, это буквально продолжение меня. Когда ты понимаешь, что рисование − это твое и что у тебя получается, а рисовать нечем и негде, начинаешь рисовать первым, что попадается под руку, и в тех местах, где ты в данный момент оказался: в подъезде, в квартире. Сейчас я это особенно хорошо понял: у меня трое детей, и я уже несколько раз перекрашивал детскую.
Бэнкси не имеет никакого отношения к граффити! Он выходец из граффити, но он быстро ушел в стрит-арт, который тоже является частью граффити. Очень уважаю Бэнкси, но стрит-арт, на мой взгляд, это такое трусливое ответвление в граффити, когда авторы заранее, дома, готовят трафареты, делают заготовки. У них кишка тонка постоять на улице возле стены несколько часов и, может быть, получить по голове. Они просто делают наклейки, и все, что им нужно, − это выйти из дома, приклеить заготовку на стену и исчезнуть. Тем не менее уважаю некоторых художников стрит-арта, потому что многие их работы реально очень красивые. Да, и это тоже одно из главных отличий от граффити. Стрит-арт должен быть актуальным, а граффити − нет. Художнику стрит-арта нужен диалог с обществом, а граффитист ведет диалог только внутри своей субкультуры граффити.
Стрит-арт − мощный инструмент самореализации, а граффити − мощный инструмент самопознания. Тебе приходится копаться в себе и постоянно отвечать на вопрос: почему ты этим занимаешься, что тебе это дает? Возможно, поэтому люди останавливаются и уходят из граффити в стрит-арт, каллиграфию и другие направления − чтобы не мучить себя этой бесконечной рефлексией. Меня граффити воспитало. Все, что у меня есть: моя семья, все мои увлечения, мое мировоззрение, − все получилось благодаря граффити.
У меня есть ряд знакомых, которые вовремя смекнули, как можно делать деньги, и открыли конторы, выполняющие коммерческие заказы. Они нарисуют что угодно и где угодно. Их используют как инструмент, а я довольно рано понял, что не хочу быть инструментом в чужих руках, хочу, чтобы люди понимали, к кому они обращаются и что я могу сделать. И у меня это получилось. Конечно, я выполняю коммерческие заказы, хотя и не слишком часто, но в этих работах всегда присутствует мое имя. Не рисую озеро с лебедями, а рисую свое имя, и за это платят гораздо больше, чем за «чего изволите?». Чтобы этого достичь, пришлось, конечно, немного поголодать, но моя семья меня поддержала».
Петербургский граффити-художник Саша Трун (Александр Трунилов), основатель команды мастеров граффити «Top and Dope» (TAD). Фото: © архив Саши Труна.
