Выдержки из двух интервью с директором украинского аукционного дома «Дукат», коллекционером Леонидом Комским. Полностью здесь и здесь.
«По моим наблюдениям, произведения искусства обладают тройной ценностью. Первая − вложение денег для получения бóльших денег. Не могу сказать, что это наилучший объект инвестиций: вы можете на $100 тысяч купить предметов искусства − или же, например, квартиру, которую можно сдать и получать 7–8 % годовых; произведение искусства вы не сдадите. Но с другой стороны, квартира может подорожать на 100–200 %, а произведение искусства − если повезет − на 2000 %. Вторая ценность не имеет отношения к цифрам: коллекционеры с многолетним стажем меняются в лучшую сторону. Я много лет наблюдаю за ними и могу уверенно сказать: такие люди живут гораздо более полной жизнью, чем жили бы без этого хобби. А третья ценность − самая интересная: коммуникативная. Был такой советский фильм «Деловые люди» по рассказам О’Генри, когда грабитель проник в дом жертвы, но у обоих оказалась подагра, и они подружились. Я несколько раз наблюдал подобное: знакомятся два коллекционера, один олигарх, второй скромный бизнесмен, который, когда покупает, расплачивается месяцами. И тот, и другой − фанаты. Если бы не общее хобби, то, вероятнее всего, они и не познакомились бы никогда. А тут через два месяца они лучшие друзья, через полгода летают отдыхать семьями. Естественно, бизнес второго идет в гору. Ведь дружба используется не только для того, чтобы поговорить, к примеру, об иконах. Олигарх начинает помогать своему другу. Это я называю коммуникативной ценностью: мир искусства дает пропуск в те социальные сферы, в которые не попадешь даже при наличии очень больших денег.
Инвестиции − это интересно. Тем более, цены сейчас просто «на дне», таких не было никогда. Это дает возможность создавать коллекции. Иногда на рынок выходят такие предметы, которые лет двадцать назад нельзя было купить ни за какие деньги, попадается что-то по-настоящему уникальное. Сейчас благоприятный для инвестиций в искусство момент.
Склонность к зависимости роднит коллекционеров с алкоголиками. Но коллекционирование − это не просто хобби. Это расширение когнитивного поля человека. Для меня всегда было загадкой, что такое страсть к коллекционированию? Не могу на этот вопрос ответить, хоть и сам такой. Всегда, с ранних лет что-то собирал: то кактусы, то стреляные гильзы. Потому что отец коллекционировал. Но я собирал не то, что он. Когда я пришел к этому, отец был уже больным пожилым человеком и не успел передать мне всего, что знал. Но он ввел меня в контекст, в профессию; представил нужным людям, с которыми я без него не познакомился бы еще долго. Интернет в арт-бизнесе, конечно, используется, и все больше. Но личный контакт и традиции никуда не уходят. Арт-дилер в какой-то момент становится психотерапевтом: люди начинают советоваться по вопросам, которые напрямую не касаются коллекционирования. Например, куда детям пойти учиться.
Конечно, останется и «старый» коллекционер, и придет «новый». Большая часть коллекционеров никуда не делась. Просто у них снизились доходы, нет настроения − это тоже важно. Но новые коллекционеры-собиратели появляются все время, и мы буквально недавно познакомились с людьми, желающими собирать предметы искусства. И те же Глущенко, Шишко… Они никуда не исчезнут. Но в ближайшее время я не думаю, что какой-либо сегмент рынка будет существенно расти. Сейчас появляются новые имена, которые раньше не были замечены − кроме Сергея Шишко, Николая Глущенко, Йосипа Бокшая, Александра Максименко, Адальберта Эрдели, которые во многом стали известны благодаря Александру Брею, основателю первого в Украине аукционного дома (1994). Коллекционер и меценат, он немало сделал для развития украинского рынка. Действительно, многие художники, на наш взгляд, были недооценены, вовремя не замечены и только сейчас «входят» в культурный контекст. Общая тенденция − акцент на современном искусстве, которое сейчас все больше привлекает внимание коллекционеров. Даже те, кто собирал предметы антиквариата, работы художников эмиграции, сейчас все больше обращают внимание на современное искусство. За последнее время это именно тот сегмент, где у нас были впечатляющие «прорывы». Были продажи на зарубежных аукционах («Phillips de Pury», «Sotheby’s»), продавались некоторые современные работы, причем довольно успешно.
Действительно, рынок застыл: он сильно сократился и в антикварном сегменте, и в сегменте современного искусства. Сейчас полностью прекратились покупки дорогих предметов искусства. Но все-таки полностью рынок не замер, потому что он никогда не замирает! Как известно из истории, некое подобие арт-рынка существовало даже в осажденном Ленинграде − другое дело, что тогда на предметы искусства выменивали еду… Однако, следует признать, что продажи сократились. Но какие-то движения, в частности, в сегменте современного искусства, все-таки происходят.
Я не верю в то, что на неких авторов есть спрос за границей, а дома − нет. Когда рассказывают, что, дескать, такой-то (имярек) гениален, его покупают за рубежом, а дома вообще не знают − это, как правило, не надолго. Прежде всего, должен быть внутренний арт-рынок. И я должен отметить, что мы еще ничего не достигли! Да, покупали работы украинских авторов и у нас, покупали и зарубежные коллекционеры, из бывшего Советского Союза. Да, у меня покупали работы коллекционеры из Москвы, из Казахстана, из Франции… Но, это, скорее исключения, чем правило. Потому что внутренний рынок по-прежнему не занят. И только когда занят внутренний, только тогда можно пытаться завоевывать внешний.
Например, мы уже достаточно давно занимаемся украинской иконописью. Я вынужден признать: насколько хорошо знают в мире русскую икону (есть немало коллекционеров не только в России, но и в Европе), настолько плохо знают украинскую. А ведь это − уникальное явление в мировой культуре! Это то, чем нам не только можно, но и нужно гордиться. А его практически никто не знает, даже искусствоведы. Когда мы принимали участие в совместной выставке в Киево-Печерской Лавре, то у специалистов Третьяковской галереи, как говорится, «крышу сносило», когда они познакомились с украинской иконой. Они сказали: «Вы сами не понимаете, чем вы обладаете». Поэтому мы усматриваем стратегию своей деятельности во включении украинского искусства в мировой контекст путем проведения за рубежом выставок как современного, так и антикварного украинского искусства, послевоенного, того же нонконформизма, соцреализма, который как бы это не показалось странным, многим зарубежным коллекционера интересен. На самом деле об украинском искусстве не знают почти ничего».
