Никакой это не Хармс!

Ни про кого не сочиняли столько литературных анекдотов и пародий, как про «наше все» − Александра Сергеевича Пушкина. Одно время Даниил Хармс очень увлекался этим жанром. Ниже я поместил подборку литературных анекдотов, которые часто приписывают Хармсу. Однако их сочинили другие авторы. Кто именно? Имена пародистов − в конце списка. Все эти опусы, конечно, никакое не глумление над памятью великого поэта (и других великих писателей), а скорее дань народной любви и признания. Специально к 220-летию со дня рождения А.С. Пушкина.

Пушкин и Гончарова, карикатура Андрея Бильжо

«У Вяземского была квартира окнами на Тверской бульвар. Пушкин очень любил ходить к нему в гости. Придет − и сразу прыг на подоконник, свесится из окна и смотрит. Чай ему тоже туда, на окно, подавали. Иной раз там и заночует. Ему даже матрац купили специальный, только он его не признавал. «К чему, − говорит, − такие роскоши?». И спихнет матрац с подоконника. А потом всю ночь вертится, спать не дает.

Гоголь переоделся Пушкиным, пришел к Пушкину и позвонил. Пушкин открыл ему и кричит: «Смотри, Арина Родионовна, я пришел!».

Лермонтов хотел у Пушкина жену увести. На Кавказ. Все смотрел на нее из-за колонн, смотрел… Вдруг устыдился своих желаний. «Пушкин, − думает, − зеркало русской революции, а я? Cвинья». Пошел, встал перед ним на колени и говорит: «Пушкин, где твой кинжал? Вот грудь моя». Пушкин очень смеялся.

Однажды Пушкин стрелялся с Гоголем. Пушкин говорит:
− Стреляй первым ты.
− Как я? Нет, ты.
− Ах, я! Нет, ты!
Так и не стали стреляться.

Лев Толстой очень любил детей. Однажды он шел по Тверскому бульвару и увидел впереди Пушкина. «Конечно, это уже не ребенок, это уже подросток, − подумал Лев Толстой, − все равно, дай догоню и поглажу по головке». И побежал догонять Пушкина. Пушкин же, не зная толстовских намерений, бросился наутек. Пробегая мимо городового, сей страж порядка был возмущен неприличной быстротою бега в людном месте и бегом устремился вслед с целью остановить. Западная пресса потом писала, что в России литераторы подвергаются преследованиям со стороны властей.

Однажды Пушкин решил испугать Тургенева и спрятался на Тверском бульваре под лавкой. А Гоголь тоже решил в этот день испугать Тургенева, переоделся Пушкиным и спрятался под другой лавкой. Тут Тургенев идет. Как они оба выскочат!..

Однажды Пушкин написал письмо Рабиндранату Тагору. «Дорогой далекий друг, − писал он, − я Вас не знаю, и Вы меня не знаете. Очень хотелось бы познакомиться. Всего хорошего. Саша». Когда письмо принесли, Тагор предавался самосозерцанию. Так погрузился, хоть режь его. Жена толкала, толкала, письмо подсовывала − не видит. Он, правда, по-русски читать не умел. Так и не познакомились.

Лев Толстой жил на площади Пушкина, а Герцен − у Никитских ворот. Обоим по литературным делам часто приходилось бывать на Тверском бульваре. И уж если встретятся − беда: погонится Лев Толстой и хоть раз, да врежет костылем по башке. А бывало и так, что впятером оттаскивали, а Герцена из фонтана водой в чувство приводили. Вот почему Пушкин к Вяземскому-то в гости ходил, на окошке сидел. Так этот дом потом и назывался − дом Герцена.

Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к Майкову. Майков усадил его в кресло и угощает пустым чаем. «Поверите ли, − говорит, − Александр Сергеевич, куска сахару в доме нет. Давеча Гоголь приходил и все съел». Гоголь ему ничего не сказал.

Однажды Гоголь шел по Тверскому бульвару (в своем виде) и встретил Пушкина. «Здравствуй, Пушкин, − говорит, − что ты все стихи да стихи пишешь? Давай вместе прозу напишем». «Прозой только ………… хорошо», − возразил Пушкин.

Лермонтов любил собак. Еще он любил Наталью Николаевну Пушкину. Только больше всего он любил самого Пушкина. Читал его стихи и всегда плакал. Поплачет, а потом вытащит саблю и давай рубить подушки. Тут и любимая собачка не попадайся под руку − штук десять как-то зарубил. А Пушкин ни от каких не плакал. Ни за что.

Однажды Гоголь переоделся Пушкиным, напялил сверху львиную шкуру и поехал в маскарад. Федор Михайлович Достоевский, царствие ему небесное, увидел его и кричит: «Спорим, Лев Толстой! Спорим, Лев Толстой!»…

Гоголь читал драму Пушкина «Борис Годунов» и приговаривал: «Ай да Пушкин, действительно, сукин сын».

Федор Михайлович Достоевский страстно любил жизнь, царствие ему небесное. Она его, однако, не баловала, поэтому он часто грустил. Те же, кому жизнь улыбалась (например, Лев Толстой) не ценили это, постоянно отвлекаясь на другие предметы. Например, Лев Толстой очень любил детей. Они же его боялись. Они прятались от него под лавку и шушукались там: «Робя, вы этого бойтесь − еще как трахнет костылем!» Дети любили Пушкина. Они говорили: «Он веселый. Смешной такой». И гонялись за ним стайкой. Но Пушкину было не до детей. Он любил один дом на Тверском бульваре, одно окно в этом доме. Он мог часами сидеть на широком подоконнике, пить чай, смотреть на бульвар. Однажды, направляясь к этому дому, он поднял глаза и на своем окне увидел… себя. С бакенбардами, с перстнем на большом пальце. Он, конечно, понял, кто это. А вы?

Однажды Лев Толстой спросил Достоевского, царствие ему небесное: «Правда, Пушкин − плохой поэт?» «Неправда», − хотел ответить Достоевский, но вспомнил, что у него не открывается рот с тех пор, как он перевязал свой треснувший череп, и промолчал. «Молчание − знак согласия», − сказал Лев Толстой и ушел. Тут Федор Михайлович, царствие ему небесное, вспомнил, что все это ему снилось во сне, но было уже поздно.

Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к Вяземскому. Выглянул в окно и видит: Толстой Герцена костылем лупит, а кругом детишки стоят, смеются. Он пожалел Герцена и заплакал. Тогда Вяземский понял, что перед ним не Пушкин.

Пушкин часто бывал у Вяземского, подолгу сидел на окне. Все видел и все знал. Он знал, что Лермонтов любит его жену. Поэтому он считал не вполне уместным передать ему лиру. Думал Тютчеву послать за границу − не пустили, сказали, не подлежит, имеет художественную ценность. А Некрасов ему как человек не нравил-ся. Вздохнул и оставил лиру у себя.

Пушкин был не то что ленив, а склонен к мечтательному созерцанию. Тургенев же, хлопотун ужасный, вечно одержим жаждой деятельности. Пушкин этим частенько злоупотреблял. Бывало, лежит на диване, входит Тургенев. Пушкин ему: «Иван Сергеевич, не в службу, а в дружбу − за пивом не сбегаешь?» И тут же спокойно засыпает обратно. Знает: не было случая, чтоб Тургенев вернулся. То забежит куда-нибудь петицию подписать, то на гражданскую панихиду. А то испугается чего-нибудь и уедет в Баден-Баден. Без пива же Пушкин остаться не боялся. Слава богу, крепостные были. Было, кого послать.

Тургенев мало того, что от природы был робок, его еще Пушкин с Гоголем совсем затюкали: проснется ночью и кричит: «Мама!» Особенно под старость.

Пушкин шел по Тверскому бульвару и встретил красивую даму. Подмигнул ей, а она как захохочет: «Не обманывайте, − говорит, − Николай Васильевич, лучше отдайте три рубля, что давеча в буриме проиграли». Пушкин сразу догадался, в чем дело. «Не отдам, − говорит, − дура». Показал язык и убежал. Что потом Гоголю было…

Однажды Гоголь переоделся Пушкиным, а сверху нацепил маску и поехал на бал-маскарад. Тут к нему подпорхнула прелестная дама, одетая баядерой, и сунула ему записочку. Гоголь читает и думает: «Если это мне, как Гоголю, что, спрашивается, я должен делать? Если это мне как Пушкину, как человек порядочный, не могу воспользоваться. А что, если это всего лишь шутка юного создания, избалованного всеобщим поклонением? А ну ее.» И бросил записку в помойку.

Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к Державину Гавриле Романовичу. Старик, уверенный, что перед ним и впрямь Пушкин, сходя в гроб, благословил его.

Тургенев хотел стать храбрым как Лермонтов и пошел покупать саблю. Пушкин проходил мимо магазина и увидел его в окно. Взял и закричал нарочно: «Смотри-ка, Гоголь (а никакого Гоголя с ним не было), смотри, смотри-ка, Тургенев саблю покупает, давай мы с тобой ружье купим». Тургенев испугался и в ту же ночь уехал в Баден-Баден.

Лев Толстой очень любил детей и писал про них стихи. Стихи эти списывал в отдельную тетрадку. Однажды после чаю подает тетрадь жене: «Гляньте, Софи, правда, лучше Пушкина?» − а сам сзади костыль держит. Она прочла и говорит: «Нет, Левушка, гораздо хуже. А чье это?» Тут он ее по башке − трах! С тех пор он всегда полагался на ее литературный вкус.

Однажды Гоголь написал роман. Сатирический. Про одного хорошего человека, попавшего в лагерь на Колыму. Начальника лагеря зовут Николай Павлович (намек на царя). И вот он с помощью уголовников травит этого хорошего человека и доводит его до смерти. Гоголь назвал роман «Герой нашего времени». Подписался: «Пушкин». И отнес Тургеневу, чтобы напечатать в журнале. Тургенев был человек робкий. Он прочитал рукопись и покрылся холодным потом. Решил скорее ее отредактировать. И отредактировал. Место действия перенес на Кавказ. Заключенного заменил офицером. Вместо уголовников у него стали красивые девушки, и не они обижают героя, а он их. Николая Павловича он переименовал в Максима Максимовича. Зачеркнул «Пушкин» и написал «Лермонтов». Поскорее отправил рукопись в редакцию, отер холодный пот со лба и лег спать. Вдруг среди сладкого сна его пронзила кошмарная мысль. Название. Название-то он не изменил! Тут же, почти не одеваясь, он уехал в Баден-Баден.

Шел Пушкин по Тверскому бульвару и увидел Чернышевского. Подкрался и идет сзади. Мимо идущие литераторы кланяются Пушкину, а Чернышевский думает − ему; радуется. Достоевский прошел − поклонился, Помяловский, Григорович − поклон, Гоголь прошел − засмеялся и ручкой сделал привет − тоже приятно, Тургенев − реверанс. Потом Пушкин ушел к Вяземскому чай пить. А тут навстречу Толстой, молодой еще был, без бороды, в эполетах. И не посмотрел даже. Чернышевский потом писал в дневнике: «Все писатили харошии, а Толстой − хамм. Патамушто графф».

Лермонтов был влюблен в Наталью Николаевну Пушкину, но не разговаривал с ней ни разу. Однажды он вывел всех своих собак на Тверской бульвар. Ну, они, натурально, визжат, кусают его, всего испачкали. А тут она навстречу с сестрой Александриной. «Посмотри, − говорит, − охота некоторым жизнь себе осложнять. Лучше уж детей держать побольше». Лермонтов аж плюнул про себя. «Ну и дура, мне такую и даром не надо!» С тех пор и не мечтал больше увезти ее на Кавказ.

Николай I написал стихотворение на именины императрицы. Начинается так: «Я помню чудное мгновенье…» И тому подобное дальше. Тут к нему пришел Пушкин и прочитал. А вечером в салоне Зинаиды Волконской имел через эти стихи большой успех, выдавая их, как всегда, за свои. Что значит профессиональная память у человека была! И вот рано утром, когда Александра Федоровна пьет кофе, царь-супруг ей свою бумажку подсовывает под блюдечко. Она прочитала ее и говорит: «Ах, как мило. Где ты достал? Это же свежий Пушкин!».

Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и задумался о душе. Что уж он там надумал, так никто и не узнал. Только на другой день Федор Михайлович Достоевский, царствие ему небесное, встретил Гоголя на улице и отшатнулся. «Что с вами, − воскликнул он, − Николай Васильевич? У вас вся голова седая!».

Пушкин сидит у себя и думает: «Я гений, и ладно. Гоголь то – тоже гений. Но ведь и Толстой гений, и Достоевский, царствие ему небесное, гений. Когда же это кончится?». Тут все и кончилось».

Литературные анекдоты Н. Доброхотовой и В. Пятницкого («Веселые ребята»). Рисунок © Андрея Бильжо.

This entry was posted in Книги, Поэзия and tagged , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , . Bookmark the permalink.