Искусствовед и директор московского «Мультимедиа Арт Музея» Ольга Свиблова рассуждает о фотографии, магии искусства, таланте и саморазвитии. Полностью интервью с ней можно прочитать на страницах журнала «Eclectic».
«Сегодня так много возможностей сделать визуальный образ, что мы уже не задумываемся о том, что сохраняем момент. Но современная фотография не отражает реальность − она ее преображает. И если посмотреть на техническое развитие фотографии, мы увидим колоссальную разницу между эпическими картинами середины и конца XIX века и сегодняшним днем. Раньше камеры у фотографов были с очень большой выдержкой и, чтобы не размазалось изображение, надо было замирать. А когда человек замирает, у него действительно изменяется выражение лица. При такой съемке появляется ощущение эпичности всего, что попадает в объектив, − и архитектуры, и персонажей. Во многом это диктовалось техническими особенностями камеры, не больше. Я не думаю, что люди фотографировали ради сохранения реальности, − на начальном этапе они снимали для того, чтобы обладать временем. Временем в широком понимании, а не просто как одним из физических измерений: оно включало и пространство, и персонажей, и архитектуру. Однажды я напишу книгу о том, почему фотографы живут дольше, чем все остальные. Это действительно мировая статистика. Например, средний возраст фотографов клуба «Новатор» − 91 год.
Думаю, что фотоискусство − это идеальная психотерапия. Фотография является оптимальным балансом между человеком и миром. Она дает ему возможность существовать одновременно внутри ситуации и вовне. Часто люди используют большое количество медитативных практик, чтобы овладеть собой и, иногда, убежать от мира: уезжают в Тибет, медитируют в пустынях, уходят в монастыри. Но есть и другая методология выхода из психологического стресса − это активное соучастие. Человек часто чувствует себя потерянным. Особенно остро одиночество проявляется в толпе, в коллективе. Чем больше людей вокруг, тем более одинокими себя ощущают люди. В этот момент спасает камера. Когда ты фотографируешь, ты занят делом. Ты устанавливаешь контакт, обживая пространство, просто снимая кустик, цветочки, столик в кафе. У тебя появляется безопасный контакт с миром. В этом есть магия. Разница между фотографией конца XIX − начала XX века и фотографией современной в том, что раньше снимали, чтобы сохранить. И сохраняли − потому что реальность старались проявить, напечатать. Сегодня мы снимаем в основном для того, чтобы отправить фотографии в социальные сети. Для чего? Мы хотим получить немедленную реакцию пяти человек, пяти или пятидесяти тысяч людей, которые нас посмотрят. Мы не останавливаем мгновение − мы стремимся им поделиться. В таком акте виртуальной коммуникации мы получаем чувство включенности в жизнь, включенности без стресса. Это лишь ощущение, что мы есть. Так мы подтверждаем свое существование.
Думаю, что искусство необходимо в том числе для того, чтобы люди почувствовали равенство. Равенство перед Богом, равенство перед законом, равенство перед огромным космосом. Это не следствие развития технических возможностей, с помощью которых можно творить, − это результат того, что у человека появилось много свободного времени, что является величайшим достижением цивилизации. А сам по себе прогресс технических возможностей не является «билетом в искусство»: даже самая совершенная фотокамера не сможет сделать снимок-шедевр без таланта того, в чьих она руках. Творческий процесс замечателен тем, что доступен каждому. И я за то, чтобы как можно больше людей занималось искусством.
Каждому кажется, что он в состоянии написать инструкцию по различению хорошего и плохого искусства. А ведь жить без инструкций сложнее, поэтому нам и нужно искусство: оно приучает людей существовать и ориентироваться в сложных ситуациях, прислушиваясь к внутреннему голосу. Чтобы «пережить» искусство, необходим дар сродни поэтическому; в первую очередь это дар, во вторую − воспитание. В искусстве есть логика саморазвития. Никакими секретами, никакими техниками линию развития искусства изменить нельзя, но можно понять его закономерности. Научные открытия тоже воспринимаются через большое противопоставление и противостояние. Это нормально, потому что в обществе существует больше людей, следующих алгоритму, чем тех, кто выбирает инновации. Невозможно, чтобы большинство людей было ориентировано на инновации в искусстве.
Один британский художник, представленный на Венецианской биеннале, пишет слоновьими экскрементами, но от этого его работы не становятся хуже. Важно, что это новый взгляд, новая модель видения мира. Новое современное искусство не может быть доступным для большинства, но желательно, чтобы в него было вовлечено как можно большее количество людей, − ведь в нем, как в процессе переработки руды, можно найти миллиграммы драгоценных металлов. Даже воспетые современной публикой импрессионисты когда-то были «Салоном отверженных» и не воспринимались французским бомондом. Само слово «импрессионизм» изначально имело абсолютно негативное значение − говорили, что это не живопись, а просто impression. А сегодня картины импрессионистов побивают ценовые рекорды на аукционах. Большинство людей ориентируется на нормы и предписания. Но в случае, когда нужно принять правильное решение, стоит научиться слышать себя, свой внутренний голос. Как раз искусство − удивительный инструмент, который позволяет человеку услышать самого себя.
Слово «талант» восходит к библейской притче − талантами называли деньги: один, как известно, их зарыл, другой сохранил, а третий умножил. Тот, кто умножил, молодец. Действительно, деньги не надо хранить в копилке, а уж тем более зарывать. Так и свой талант нельзя губить − над ним нужно постоянно работать. Есть люди, которые его «зарывают» или пропивают, а есть те, которые способны к саморазвитию, − и с этим саморазвитием развивается талант. Мы все знаем историю бедного Ван Гога. Представляете, о скольких историях нам не известно? Это вопрос о том, как прожить жизнь. Ведь для этого требуется большой талант. Многие люди, не создавая живописных полотен и не меняя научную картину мира, очень достойно живут. Способность достойно прожить жизнь − талант не меньший, чем дар художника с мировой репутацией. И это очень сложно − так же сложно, как художнику жить с его даром.
Людям вообще трудно жить — по большому счету, это не зависит от того, богаты они или бедны. Все плачут иногда. А иногда совершают такие поступки, когда хочется сказать: «Господи, этот человек не зря пришел на землю!». Жизнь − это то, что мы в нее привнесли. Если учитель учит детей, он должен учить их так, как будто из каждого должен вырасти гений. Если все будут работать таким образом, у нас останется гораздо меньше вопросов к тому, кто и как нами управляет. Мне кажется, искусство в какой-то степени воспитывает нашу ответственность за то, что мы создаем. Это может быть материальный или духовный продукт, это могут быть человеческие отношения. Чем больше мы открыты к миру, тем больше открыты к себе. Тем меньше у нас мифов по поводу самих себя и происходящего вокруг. В этом случае искусство помогает больше, чем прием у психолога».
