30 ноября 2012 года в ЦВЗ «Манеж» состоялась лекция известного художника и кинорежиссера из Великобритании Питера Гринуэя (Peter John Greenaway). Гринуэй автор таких фильмов, как «Контракт рисовальщика», «Отчет утопленников», «Книги Просперо», «Зед и два нуля» и многих других. Лекция была организована Музеем экранной культуры «МедиаАртЛаб» и называлась «Репродукции теперь лучше оригинала». Сокращенное изложение лекции опубликовано на страничке Сергея Тетерина в LiveJournal. Приведу лишь несколько интересных цитат из этого выступления, в котором режиссер размышляет о своем видении процессов происходящих в современном искусстве:
«Я всегда считал и считаю, что художники и их произведения являются наиболее значимым свидетельством того, что происходило или происходит в жизни. Когда я смотрю вокруг себя, я не вижу ничего такого, что было создано Богом. Все, что здесь находится, было создано руками человека. Тем не менее, я говорю это в провокационном плане, потому что в основе всего, что нас окружает, лежит работа художника. Стены, потолок, даже ваше нижнее белье было создано художниками, потому что дизайнеры – это всегда художники. Все начинается с работы художника, и в конечном итоге художником и выполнено.
Я хочу рассказать одну известную шутку. Швейцарец Джакометти как-то сказал: «Ваша бабушка может ничего не знать о Пикассо, но Пикассо знает все о вашей бабушке». Я хочу подчеркнуть, что то, чем мы занимаемся здесь, своей целью ставит, прежде всего, изучение образов, собирание образов, архивацию этих образов, музеологию. Нынешние музеи стали современными кафедральными соборами: именно там творится настоящая история, там образы собираются, сливаются вместе, и мы используем их для того, чтобы создать полную картину мира. Как известно, библиотеки – это хранилища книг. Книги хранят в себе текст. Текст хранит в себе всю информацию, когда-либо созданную человечеством. Музеи же собирают картины, другие предметы искусства, которые хранят в себе образы. И я считаю, что работа музеев не менее важна, чем работа библиотек. Когда 10 лет назад я путешествовал по миру, все молодые люди, которых я встречал, хотели стать кинорежиссерами, не приведи Господь. Теперь же все молодые люди, которых я встречаю, хотят стать кураторами музеев.
С другой стороны, можно сказать, что кинофильм – это музей образов, которые содержат в себе какое-то послание. Поэтому образы как составная часть кинематографа меня интересуют больше, чем содержание, т.е. именно визуальная сторона. Меня часто обвиняют, что я очень жадный и одержимый, что я пытаюсь вложить в свои кинематографические работы как можно больше всего – все, что вижу и знаю. Один из моих киногероев – Джон Кейдж как-то сказал: «Тут надо быть очень осторожным. Если ты вкладываешь в свое произведение искусства 20% чего-то нового, ты должен быть готов к тому, что потеряешь 80% аудитории».
Кино всегда было ограничено многочисленными рамками, но и живопись имела свои рамки. Меня всегда интересовало, как совместить эти два вроде бы близких, но в то же время и достаточно далеких друг от друга понятия. Современный человек эпохи лэптопа привык к тому, что все, что ему показывают в кино, он может видеть на экране своего компьютера. Он привык к «Человеку-Пауку», к «Аватару», ко всему тому, что можно назвать постлукасовским периодом Звездных Войн. Как же совместить новые направления и то огромное наследство, которое досталось нам за многие века развития других видов искусств, прежде всего, живописи? Когда я говорю с вами по-английски, каждое мое слово в некотором смысле является литературной цитатой. Когда вы обращаетесь ко мне по-русски, каждое ваше слово тоже является литературной цитатой. Так как же можно использовать эти цитаты в кинематографе и заставить старое жить новой жизнью, а новое – черпать новые глубины в огромном наследии, которое досталось нам за всю историю культуры? Вы понимаете, что не может быть Энди Уорхола без Марселя Дюшана, не может быть Марселя Дюшана без Пикассо, не может быть Пикассо без Пуссена. Каждый художник, который творит, хочет принадлежать к этому клубу, поэтому все они цитируют друг друга. И это правильно, на этом построено искусство. А почему бы не пойти дальше? Есть некоторые вещи, картины, образы, которые нам знакомы. Не обязательно ехать в Милан, чтобы увидеть «Тайную вечерю» Леонардо да Винчи. Если вы не видели ее в оригинале, вы наверняка видели ее на рождественских открытках, на шоколадных обертках или где-нибудь еще – вам знаком этот образ. Также вам знакомы такие образы, как отдельные кадры из «Аватара», из «Титаника» и т.д. Почему же мы не можем использовать огромный накопленный вокабуляр кинематографа и совместить его с еще более огромным вокабуляром, который нам дает история живописи?
Великий мир художественного наследия принадлежит нам всем. Его место не только в музеях, но и среди нас. Поэтому то, что мы делаем, мне кажется, созвучно нашей эпохе, нашим новым технологиям. Мне кажется, это ни в коей мере не оскверняет святое искусство. Конечно, мы же не собираемся делать что-то с этими картинами, которые хранятся в музеях, мы не собираемся их менять. Но по-своему, для своего времени, для себя мы берем их с собой и несем их дальше. Кто-то может сказать, что нельзя покушаться на Микеланджело. Но Микеланджело был экспериментатором, он всегда искал новые идеи. Представьте, если бы у него в руках было бы электричество? Так вот – мы дадим ему это электричество. Я думаю, что он был бы очень доволен и счастлив, что у него появилась такая возможность. Поэтому я хочу повторить провокационные слова Марселя Дюшана, которые могут взволновать и затронуть историков искусства, представителей академического мира. Он сказал, что подчас репродукции бывают лучше оригинала».
