Десять лет миновало, и греки ушли от брега,
их паруса наполнил лёгкий попутный бриз.
Возликовали троянцы − на пляже теперь ни грека,
только конь деревянный − как видно, прощальный приз.
За оборону Трои Приам раздавал медали,
даже Кассандре вручили яркий трёхцветный бант.
А греки за горизонтом бросили якорь и ждали,
когда своё дело сделает засевший в коне десант.
Господи, хоть немного разума ниспошли нам, −
нет, не судьба, как видно, проклял наш град Зевес,
чтобы спустя три тыщи лет докопался Шлиман
до обгорелых статуй − их здесь остался лес.
Оплакивает Париса состарившаяся Елена,
трудно поверить, что греки потратили столько дней,
чтоб эту домохозяйку освободить из плена,
и Менелай не знает, что теперь делать с ней.
А на Олимпе боги всё позабыли вскоре,
из золочёной чаши пьёт Аполлон абсент,
лишь Менелай, как призрак, бродит по кромке моря
и никого не хочет, царственный импотент.
Над пепелищем кружит бабочка-однодневка,
хлещет холодный ветер, как в наши дни, свинцом.
А чтобы воспеть Ахилла, Кастора и Полидевка,
мало таланта, надо попросту быть слепцом.
Стихотворение Бориса Вольфсона. Иллюстрация: Пьетро Теста (1611–1650), «Ахиллес, волочащий тело Гектора вокруг стен Трои», офорт (1648–1650 гг.).
