И снова Марат Гельман. Позволю себе процитировать рассуждения галериста, опубликованные в его блоге буквально сразу после прошедшего накануне «культурного круга» с участием творческой интеллигенциии. Речь идет о культурной политике в России, о том, как понимают эту важную сферу общественной жизни чиновники Минкульта, власть, русская провославная церковь, предприниматели. Несмотря на тезисность высказываний и некоторую утрированность понятий, картина, на мой взгляд, вырисовывается достаточно объективная, хотя и не сказать, чтобы оптимистичная:
«Когда речь (идет) о лечении человека в больнице – мы пытаемся понять правильно ли поставлен диагноз. Эффективно ли выбранное лечение. И достаточна ли квалификация персонала, и есть ли необходимое оборудование в больнице. Это все сложный процесс, но мы точно знаем чего хотим – ЗДОРОВОГО ЧЕЛОВЕКА. В случае с культурной политикой у нас такого простого знания нет.
У Мединского и Михалкова – им нужна культура, которая выступает пропагандистом и агитатором. Более просвещенные адепты такой культурной политики говорят, что люди культуры сами сформируют эту идеологию, менее просвещенные хотят ее навязать. Другой вопрос, что даже если бы мы все здесь согласились с такой постановкой вопроса – она в современном мире привела бы саму культуру к деградации.
У Путина и Толстоевского (я имею ввиду позавчерашнее собрание) тоже есть. Имя ее Лояльность. Ну типа, есть такая штука – культура – лучше бы ее не было, конечно. Но она подлая не исчезает, как бы мы ее не уничтожали. Поэтому делайте что хотите внутри своего мира, но будьте лояльны и в обмен получите ресурсы. И не лезьте в политику.
Была своя культурная политика у Лужкова. Фаворитизм. Игнорирование художественной среды за исключением по своему вкусу выбранных героев. Впрочем у Путина вот тоже обнаружился любимый музыкант – Лепс.
Есть культурная политика у Единой России, а шире у ГосДумы. Законы о запрете, попытка сверхрегулирования и ограничения творчества. Ксенофобия, изоляционизм.
Есть культурная политика у РПЦ: противопоставление прошлого современности. Все что было вчера – культура, все, что происходит сегодня – бескультурье. Каноны – культура, поиск – бескультурье. Духовные скрепы, так сказать. Конечно случаются казусы с инициативами по запрещению Репина и Бунина. Но тут же поправляются. В Питере кажется за Единую Россию агитировали с билбордов Достоевский и Пушкин.
Есть своя культурная политика у бизнеса. Культура – это развлечение. Корпоратив. В определенной степени она же у Капкова и отчасти она же была в Перми.
Культурной политики нет только у Министерства Культуры. А даже если бы была. Денег хватает исключительно на поддержку инфраструктуры, доставшейся с советского времени. Музеи, библиотеки, театры с точки зрения бюджета – это бремя, тяжелая ноша, а не ресурс с помощью которого можно было выполнить хотя бы задачу просвещения. Ведомственный подход предполагает управление финансами, и если денег нет, то и культурной политики не может быть.
Впрочем была еще Горбачевская культурная политика. Снятие запретов. Она была успешной короткое время и не о ней речь. Делать ничего не надо. Толстые журналы короткое перестроечное время выполняли культурную работу – печатали то, что подвергалось цензуре ранее. Кончился запас запрещенного и тоже стали бременем.
К счастью для нас всех эти все культурные политики безуспешны. И главная причина, как мне кажется, в том, что деятели культуры эти задачи, которые ставили правители – не разделяли. Поэтому я сегодня выступаю не столько как эксперт, сколько как представитель культурного сообщества и говорю:
1. Да, я согласен, что культурная политика возможна только как часть большой политики. Но она должна быть адекватна интересам самого культурного сообщества. И более конкретно – интересам художника в широком смысле. И в первую очередь надо отделить культурную политику от художественной. Художественная – это исключительно удел культурной институции и автора. Если вы используете картину великого мастера для украшения стен, или выставку – как пиар, событие, или книгу для учебного процесса – нет вопросов. Они возникают тогда когда вы заказываете картину, размер, сюжет, чтоб под обои. Вмешиваетесь в работу куратора и т. д.
2. Вторая причина безуспешности – патернализм. Сегодня экономика культуры – это, само по себе, огромный сектор. В мире – вдвое больше сельского хозяйства. Во-вторых – важная часть внутри иных отраслей. Ай-ти, мебель, урбанистика, досуг – везде мы участвуем. Поэтому, когда государство выступает в качестве мецената, а не инвестора, оно в ответ получает самых слабых из нас. (Посмотрите, самые успешные в коммерческом плане писатели на литературное собрание не пришли.) Кроме того, патернализм ставит деятелей культуры в ложное положение конкуренции с социалкой. То и дело слышится – сколько детских садов или больниц можно было бы содержать вместо музея. Словно музей своим существованием вырывает кусок хлеба у пенсионеров или лекарства у больных.
3. Культурная политика должна создавать конкурентное культурное пространство, а не уравниловку. Искусство – не спорт. Здесь нет места рекордам. В отличии от техники оно работает не с универсальным, а с уникальным. Успех одного автора не исключает успеха другого. Но конкуренция в искусстве, тем не менее, намного более напряженная чем в бизнесе. В Советском Союзе художникам жилось хорошо. Искусству было плохо.
4. Четвертая причина – местничество нашей культурной политики. Это касается, в первую очередь, оторванности ее от глобальных процессов. Если у автора живущего в Калуге нет другой возможности стать мировой величиной, как только переехав в Берлин, транзитом через Москву, все усилия пойдут прахом. И наоборот. Если житель Калуги обречен читать только книги калужских писателей, смотреть выставки калужских художников. Очень быстро культура станет синонимом скуки.
5. Сверцентрализация культурной политики. Кажется, что это противоположно местничеству, но нет. Сверхцентрализация – это не глобальность. Глобальность – это сеть. Это коммуникация, а не стягивание в одну точку. Нужны усилия по созданию столиц, а вместо этого культивируется вертикаль: столица – провинция – дыра.
6. Отсталость культурной политики. Это вообще удивительная вещь. Вообще, в гуманитарной сфере отсталость это нонсенс. Философ, писатель, художник – он с одной стороны всегда начинает с нуля, вне зависимости от страны, а с другой – владеет всем гуманитарным знанием, где бы оно не появилось. Отсталость искусственно создается из-за отсталости наших чиновников. Они живут в середине XX века, в лучшем случае игнорируя изменения, произошедшие в мире. При этом люди, эксперты, которые могут давать советы – есть. Нет людей готовых слушать советы. Крайняя степень невежества.
7. А впрочем, невежество можно выделить в отдельный пункт. Воинствующее невежество возведено у нас в доблесть. Представьте себе персонажа, который в аэропорту с чувством превосходства всем доказывает, что самолеты не могут летать, так как они тяжелее воздуха. И что это очевидно каждому вменяемому человеку. А когда он видит взлетающую машину, подозрительно оглядывается в поисках демона, который подымает ее сверхестественным способом, специально, чтоб ввести нас в заблуждение. Он и знать не хочет законов термодинамики, но зато в демонов верит».
