В продолжение темы кризиса русской словесности, затронутой писателем Анатолием Курчаткиным, предлагаю посмотреть на эту проблему и с другой стороны. О состоянии независимой книготорговли в России и трагических перспективах нечитающего государства говорит основатель книжного магазина «Фаланстер» Борис Куприянов:
«Государству пора бы озаботиться темой доступности книг для населения. Они должны быть заинтересованы в том, чтобы как можно больше людей читало книги. Если меня спросят, я могу ответить, что нужно сдавать магазины по льготной аренде, нужно делать послабления. У нас есть сниженный НДС на книги, это единственное, что есть, НДС 10%. Но это самый большой НДС в Европе, при том что общий НДС в самой Европе выше. Это говорит об общем гуманитарном уровне в нашей стране. Бояться электронной книги бессмысленно, электронная книга уже есть, ничего с ней не станет. Во всем мире страх перед электронной книгой уже прошел. Есть книги, которые неизбежно перейдут в электронный вид. Попса, например, которую вы читаете один раз в жизни. Ну видели ли вы у кого-нибудь дома полки с Донцовой и полным собранием сочинений Марининой! Так же, как и книги по естественным и точным наукам, которые используются для работы. Семьдесят процентов – это бумажная литература. Поэтому никакого ужаса нет. Ужас происходит на другом уровне – проблема в чтении. В том, что люди не читают ни книг электронных, ни бумажных. Никаких. Это уникальная ситуация в России. Это неправда, что во всем мире так происходит. Это национальная трагедия, на мой взгляд. Даже если мы посчитаем, сколько в России книг воруют в сети, если мы посчитаем, сколько людей в России ходят в библиотеки, сколько людей в России покупают книги, электронные и бумажные, и разделим на количество жителей, мы получим очень плохую цифру, ниже чем в любом европейском государстве. И вот самое страшное — это уже не является сенсацией – в городе Хартум, в котором была гражданская война, в столице Судана, книжных магазинов на душу населения больше, чем в Москве. В столице Центральной Африканской Республики книжных магазинов на душу населения больше, чем в Москве. В Петербурге в два раза больше книжных магазинов на душу населения, чем в Москве.
Проблема в том, что за двадцать лет выросли поколения, для которых чтение не является обязательным процессом. Для которых чтение является одним из способов убить время. Книга стала интертейнментом в их сознании. Они не знают, что у чтения есть какие-то другие смыслы, кроме как убить время между двумя остановками в транспорте. Если мы рассматриваем книгу как товар на рынке развлечений, то книга исчезнет. Потому что тогда книга проигрывает айфону, фейсбуку, фильмам, компьютерным играм. Но у книги много других важных функций. Может ли общество выжить без читающих граждан? Конечно, может. Люди будут уметь читать. Они будут уметь читать вывески, инструкции, меню в кафе, названия улиц, городов, путеводители даже, может быть, хотя вряд ли. Вопрос, есть ли у этого общества будущее. У общества, которое не читает массово, не обладает практиками чтения, медленного чтения — будущего нет. Что такое чтение? Чтение — это умение распознавать знаки. Как пишет Альберто Мангуэль, один из важнейших исследователей самого процесса чтения, он говорит о том, что, например, изучение тела любимой — это тоже процесс чтения. Любое распознавание знаков — это и есть чтение. Римские гадания по внутренностям жертвенных животных — это тоже распознавание знаков. Если мы перестанем распознавать знаки, если перестанем читать в высоком смысле этого слова, общество перестанет развиваться.
Потом, у нас чудовищная история происходит с образованием. Потому что в советской школе, плохо ли, хорошо ли, но нас все-таки учили читать. Нас учили анализировать текст, даже если по клише, думать, о чем текст, что хотел сказать автор. Сейчас эта практика просто ушла, людям важно просто ответить на вопрос. Литературы просто нет в 10-11 классе. Вместо литературы людей натаскивают на ЕГЭ. Мы скатываемся к стране, которая не будет понимать, что происходит вокруг. Мы уже это видим. Растет целое поколение людей, которое не может рефлексировать, которое не способно критически мыслить, у которого нет даже попытки как-то проанализировать ситуацию. В стране с великой культурой. Но ничто не объединяет людей, живущих на седьмой части суши, кроме языка и культуры. А если мы потеряем культуру, культуру чтения, то мы и язык потеряем в скором времени. Мы уже видим, что люди, которые имеют критическое мышление, которые имеют свое мнение и пытаются его высказывать, становятся редкостью. В СССР вроде бы так же было. Но в СССР было два языка, две формы общения — наружная и внутренняя. Было заседание на партсобраниях, но с другой стороны, было чтение Толстого, Достоевского, Сэлинджера и Ремарка. Так что там была двойная мораль, в современной стране такой двойственности быть не может, не должно.
Вообще, массовое появление книжных магазинов напрямую связано с просвещением. Книжный магазин — это не совсем магазин, который занимается только продажами. Это все-таки некоторое место общения, место диалога. В книжном магазине люди проводят больше времени, чем в овощном или в мясном. Потому что они знакомятся с книгами, подбирают книги под себя, практически, как одежду. Это больше походит на кафе, где происходит коммуникация, общение, обмен мнениями. Книжные магазины — это то, что составляет ткань города. Поэтому во всем мире есть льготы для книжных магазинов. В России их нет. Во Франции книжный магазин нельзя просто закрыть, перепрофилировать. Должно пройти двадцать лет с заявления, прежде чем этот магазин можно будет перепрофилировать. Книжный магазин — это культурное поле города, его культурный потенциал, возможности. Если человек зайдет в продуктовый магазин, он станет сытым из голодного. Если в винный, он станет пьяным из трезвого. Если в шмоточный, то модным из немодного. А если в книжный, то он станет немножечко умнее, приобретет новые навыки, знания, которые потом сможет использовать в другой области. Это принципиальная разница между книжным магазином и колбасным».
