Отрывки из интервью галериста Гари Татинцяна. Очень показательно. Искренне восхищает тот пассаж, где Гари признается, что не знает, в чем заключается технология арт-бизнеса. Но и остальное из сказанного может пригодиться, особенно молодым художникам. Беседовала Елена Пантелеева.
«Гари Татинцян: …на самом деле убытки люди создают себе сами. Убытки — в нашей голове. О взятках говорят только те, кто их дает или берет. Об искусстве говорят только те, кто продает и покупает… Знаете, музыканты любят играть, но не любят слушать. Так же и с художниками. Они сфокусированы на своем творчестве и видят в чужом конкуренцию или просто даже не в состоянии его замечать. К примеру, Гоген ни во что не ставил Ван Гога. Ни один современный русский художник, съездив на Запад, не сделал вывода, почему он так плох и неуспешен… Есть стереотип, что на Западе сплошной дизайн. Но дизайн — это структура в твоей голове. Если ты не «отдизайнил» свою голову, в ней не будет места, куда можно что-то дельное положить. У всех русских современных художников сплошная каша в голове и жажда денег. Они считают, что успех делается только на основе пиара и благодаря хорошему галеристу.
Галеристы разве не выращивают художников?
Гари Татинцян: Я не верю в это. Я считаю, что очень важное значение имеет тренер, гуру, ментор — называйте, как хотите. Но становятся чемпионами мира только те, кто этого очень хочет, а не те, кого этому научили. Всегда видно, в какой момент сам галерист ментально не был готов к успеху. Роль тренера для гения преувеличена. Нужна только первая «зарядка», которая даст дорогу в жизнь. Так было, к примеру, с Чубаровым: я предоставил ему студию в 450 кв. м, чтобы дать возможность реализовать его большие проекты.
А что вы думаете про молодую русскую генерацию?
Гари Татинцян: Какую молодую генерацию? Ту, что просит за свои работы по $5–10 тыс.? Это гигантская цена для молодого художника! Я покупал Питера Хейлли по $15 тыс., а это монстр. Тони Мателли до сих пор стоит $10–15 тыс. Когда обезьяна беспрестанно тыкает в клавиши, она когда-нибудь, конечно, угадает… Выживают те, кто знает технологию арт-бизнеса, а не ведут себя как сторонние наблюдатели, нанимающие людей для управления. Поколение 30–35-летних прекрасно в этом кризисе выживет, они знают, что это такое. А я видел и худшие времена. Самое тяжелое — найти хорошее искусство, хорошего много не бывает. Если на каждую генерацию вы найдете десять классных художников и одного гения, это уже очень много… В свое время я переехал в Америку, так как меня интересовало американское искусство и философия, с ним связанная. Я надеюсь, что мое сознание под влиянием этого искусства тоже изменилось. Хотя и там публика рисковая: сперва сделают, потом думают. Мы очень много вложили сил и средств в Тони Мателли и Кондо, когда они еще не были звездами. Но у меня нет амбиций жены Кабакова, которая считает, что без нее Кабаков был бы никем. Кабаков был до нее монстром, а с ней вместе стал просто художником.
Вы сказали о технологии арт-бизнеса. В чем она заключается?
Гари Татинцян: Я не знаю! Я как раз та мартышка, которая тычет в кнопки.
То есть вы удачливый галерист?
Гари Татинцян: Скорее, так.
А в чем секрет удачи?
Гари Татинцян: Любовь к своему делу, уверенность, понимание и умение коммуницировать.
У вас есть уверенность в том, что выставка Чубарова будет коммерчески успешна? (Gary Tatintsian Gallery готовится к открытию вернисажа Евгения Чубарова (1934–2012). Прим. В. Д.)
Гари Татинцян: Понятия не имею. Эта выставка не для продажи. Есть несколько вещей во viewing room, которые продаются. А сама выставка состоит из работ, собранных из моей коллекции, а также из коллекции моего друга Давида Тетруашвили, который с самого начала поддерживал Евгения Чубарова, был первым его покупателем и спонсором. Любые деньги, которые вкладываются в художника, приносят либо аплодисменты, либо разочарование. Занимаясь западными монстрами, я каждый раз, вытаскивая работу Чубарова, думаю, не разочаруюсь ли я. Так вот, какую работу ни возьми, она сделана как вчера и выглядит великолепно, с абсолютно свежим сознанием. Вы знаете, Чубаров ел, не обращая внимания на еду и не всегда соблюдая этикет, а в его искусстве присутствуют такая деликатность и членораздельность, такая эстетика понимания минимализма! Хотя многие критики против него.
Мнение искусствоведов и критиков значимо для вас?
Гари Татинцян: Я не ориентируюсь на него. Если получаю комплименты, мне приятно. Если получаю негатив, то все равно констатирую рефлексию на то, что я делаю. В основном я ссылаюсь на будущее, которое определит, хорошо это или плохо. Критиковать может каждый. Любой человек, получивший хорошее образование, или обладатель финансового состояния считает себя квалифицированным критиком. Так мало профессионалов, особенно в области абстракции — самой интеллектуальной части искусства. К примеру, Андрей Ерофеев, плохо говоривший о работах Чубарова, ни разу не видел его абстрактную живопись вживую. Такой подход к критике — полный дилетантизм! В общем, нужно просто делать свое дело, в котором ты убежден, вот и все.
А все говорят про какой-то стресс и панику во время кризиса…
Гари Татинцян: Паники не должно быть, пока ты жив и здоров. Все остальное можно купить. Другое дело, что именно ты можешь себе позволить. Раньше было больше дармовых денег (даже не в нашем бизнесе, а вообще). Было больше бизнесов на основе связей, а не технологий. Но русские люди подстроятся под любую ситуацию. В арт-бизнесе будет меньше коррумпированности в сознании, меньше будут покупать «мусор», меньше будут собирать коллекции ненужных, дешевых вещей. Многие русские галеристы говорят, что нужно покупать русское, оно недооценено. Да лучше уж приобрести переоцененное, инкорпорированное в международное арт-сообщество, но настоящее искусство! Надо затянуть пояса, подтянуть животы и продолжать.
Уже в который раз…
Гари Татинцян: Если вы давно живете, то точно знаете, что кризис имеет цикличность. Раньше он был каждые 12–15 лет, теперь будет каждые три-пять лет. Интернет как ускоряет выход из кризиса, так и создает его. Одним словом — турбулентность. А это не смертельно. Мне всегда было тяжело, никогда ничего не давалось просто.
А со стороны кажется, что у вас все благополучно: шикарное пространство в центре, художники — мегазвезды.
Гари Татинцян: Я много работаю, много уделяю времени и внимания тому, что делаю. Других, параллельных, источников дохода у меня нет, так как меня это не интересует. Я всегда точно знаю, что – мое, и ем только то, что смогу переварить. Остальное для меня несъедобно.
Вы работаете с приглашенными кураторами?
Гари Татинцян: Никогда. Выставку собираю я сам.
Дизайном выставок кто обычно занимается?
Гари Татинцян: Только не кураторы. Я не думаю, что кураторы понимают, как вешать картины. Они должны формулировать концепцию и обладать общим видением проекта. Я мало знаю, даже среди художников, тех, кто способен сделать хорошую развеску. Мне нравится, как это происходит у Гагосяна и у Шафрази.
А кто делает развеску у вас в галерее?
Гари Татинцян: Всегда только я.
У вас это хорошо получается.
Гари Татинцян: У меня все хорошо получается».
